– У нас есть общая дочь, так что, может, объясните мне, что вы имеете в виду?
– С ребенком можешь видеться сколько угодно, – сказал Вирджил. – Но не прикасайся к матери. Не встречайся с ней. Не женись на ней, иначе у тебя будут крупные неприятности.
Если бы Вирджил подобным образом пригрозил ему год или даже несколько месяцев назад, Джон, вероятно, просто повернулся бы и ушел, а потом сам бы инициировал свою продажу. Но разве сейчас, когда он стал отцом Лекси, он может переехать в Детройт, или в Нью-Йорк, или даже в Лос-Анджелес? Он же не сможет видеться с дочерью и наблюдать, как она растет, если будет жить в другом штате!
– Черт, Вирджил, – произнес он, увидев, что старик встает, – не знаю, кто кого из нас ненавидит сильнее, Джорджина – меня, или я – ее. Джорджина мне нужна как рыбе зонтик, а я ей нужен еще меньше.
Усталый взгляд Вирджила однозначно обвинял Джона во лжи.
– Помни, что я тебе сказал.
– Вряд ли такое забудешь. – В последний раз посмотрев на старика, Джон повернулся и вышел из кабинета.
В ушах все еще звучал ультиматум Вирджила: «У тебя будет либо карьера в «Чинуках», либо Джорджина. Иметь и то и другое тебе не удастся».
Когда Джон добрался до своего плавучего дома, абсурдность угроз Вирджила стала вызывать у него невеселый смех. Старик, вероятно, решил, что нашел идеальный способ мести. Возможно, месть действительно удалась бы, если бы он и Джорджина могли спокойно выносить общество друг друга. Но сейчас заставить их жить вместе можно только силой.
Под вой сирен, звук колоколов и визг покрышек Джон наблюдал, как Лекси врезается в деревья, носится по тротуарам и сбивает прохожих.
– У меня здорово получается! – прокричала она сквозь эту какофонию.
Джон посмотрел на экран и почувствовал, как в висках начинает пульсировать боль.
– Осторожнее, не сбей ту старушку, – слишком поздно предупредил он.
Лекси проехалась по пожилой даме и отбросила в сторону ее клюку.
Джон не очень-то любил видеоигры. А еще он не любил торговые центры и предпочитал заказывать все необходимое по почте. Мультики у него тоже энтузиазма не вызывали.
Видеоигра закончилась, Джон посмотрел на часы:
– Нам пора.
– Джон, я выиграла? – спросила Лекси, указывая на счет, появившийся на большом экране.
На ее безымянном пальце блестело серебряное филигранное колечко, купленное ей Джоном у ювелира, а рядом с ней стояла стеклянная кошка, тоже купленная им. Багажник «рейнджровера» был забит игрушками, а вскоре им предстояло посмотреть фильм «Собор Парижской Богоматери».
Джон пытался купить любовь своей дочери. Причем действовал он с несгибаемым упорством. И не собирался отступать. Джон готов был купить Лекси все, что она попросит, тратить время на шумные видеоигры или часами смотреть диснеевские мультики, лишь бы услышать, как она называет его «папой».
– Ты почти выиграла, – солгал он и взял ее за руку. – Бери кошку. – Они вышли из игрового зала.
Джон отдал бы все, чтобы вернуть прежнюю Лекси. Сегодня, когда он заехал за ней, она встретила его у двери без косметики на личике, хотя была суббота. Естественно, он предпочитал видеть свою дочь без этого вульгарного макияжа, но ему так отчаянно хотелось вновь увидеть ту девчушку, с которой он познакомился в июне, что он даже предложил ей накрасить губы блеском. А она отказалась, покачав головой.
Он мог бы еще раз поговорить с Джорджиной насчет странного поведения Лекси, но той не было дома. По словам беби-ситтерши с кольцом в носу, Джорджина ушла на работу, но должна быть дома к моменту возвращения Лекси.
«Вот тогда и поговорю с Джорджиной», – решил Джоя по дороге к кинотеатру. Может, на этот раз они будут вести себя как взрослые люди и смогут договориться, что же лучше для их дочери. Очень может быть. Только вот одна загвоздка: в Джорджине есть нечто, что действует ему на нервы и вызывает желание провоцировать ее.
– Смотри! – Лекси вдруг остановилась и уставилась на витрину магазина.
За стеклом шестеро полосатых котят играли, то сплетаясь в меховой клубок, то гоняясь друг за другом по проволочному загону, то забираясь на когтедралку в виде шеста. Лекси с благоговейным восторгом наблюдала за ними, и Джон, смотревший на нее, вдруг узнал в ней ту маленькую девочку, которая навсегда завладела его сердцем.
– Хочешь, зайдем внутрь и посмотрим поближе? – предложил он.
Лекси взглянула на него так, будто он подбивает ее на страшное преступление.
– Мама говорит, что мне… – Она помолчала, а затем ее губы медленно растянулись в улыбке. – Ладно. Я зайду с тобой.
Джон открыл дверь зоомагазина и пропустил Лекси вперед. Покупателей не было, продавщица, стоявшая за прилавком, что-то писала в блокноте.
Лекси отдала Джону стеклянную кошку, подошла к загону и перегнулась через его край. Опустив вниз руку, она помахала пальцами. Мгновенно к руке подлетел полосатый котенок и, подпрыгнув, обхватил лапками ее запястье. Лекси засмеялась и поднесла котенка к груди. Она с трудом сдерживала хлещущий через край восторг.
– Джон, он мне нравится.
Тыльной стороной ладони Джон погладил дочь по щеке.
– Называй меня «папой», – предложил он и затаил дыхание. Лекси удивленно моргнула раз, другой, потом улыбнулась и зарылась лицом в котенка, так ничего и не сказав. На ее нежной щечке появилась ямочка.
– Все эти котята привиты, – сообщила продавщица откуда-то из-за спины Джона.
Джон повернулся к ней. Его сердце разрывалось от разочарования.
– Мы лишь зашли посмотреть, – объяснил он.
– Я могла бы отдать вам этого полосатика за пятьдесят долларов. Между прочим, это недорого.
Джон подумал, что Джорджина прекрасно знает об одержимости Лекси животными и, если бы считала нужным, уже давно кого-нибудь купила.
– Мать девочки убьет меня, если я привезу ее домой вместе с котенком.
– А как насчет щенка? У меня есть маленький далматинец.
– Далматинец? – тут же навострила уши Лекси. – У вас есть далматинец?
– Вон там. – Продавщица указала на стену из прозрачных кубов, служивших клетками.
Лекси осторожно опустила котенка в загон и направилась к клеткам. Заняты были только три. В одной сидел далматинец, в другой спал маленький толстый хаски, а в третьей свернулась клубочком в миске большая лысая крыса.
– Что это? – поинтересовалась Лекси, указывая на крысу.
– Это чихуахуа. Замечательная маленькая собачка.
Джон усомнился в том, что это существо имеет право называться собакой. Оно все дрожало, выглядело ужасно несчастным и пробуждало пренебрежение ко всему собачьему племени.
