– Мы с тобой поедем в магазин, а она пока что пусть отбелит зубы Пирсу, – сказала я. – Как я понимаю, регистраторша и медсестра – одно и то же лицо. Выполняет обе работы за одну зарплату, так?
– Так, – вздохнул Билл. – Я только что развелся и двоих нанять пока что не имею возможности.
– У меня диплом медсестры, – сказала Бетани, не сводившая глаз с Пирса. – Ой, у вас такое лицо знакомое. Я не могла вас видеть по телевизору?
– Бетани, бедняжка! – сказала я. – Вы, наверное, перетрудились. Но сами поглядите… – Я подошла к Пирсу и распахнула его коралловые уста. – Ничего, что вам придется задержаться?
– Ничего. – Она застенчиво потупилась.
– Вот и отлично, – сказала я. – Леопольда мы оставим за дуэнью. Вообще-то лучше сначала отбелите зубы Леопольду, а уж потом Пирсу. Ну, Билл, пошли.
Билл отпер «Корвет».
– Ой, Билл, что с машиной? Почему тухлятиной пахнет?
– Сам не понимаю, – сказал он. – Я брал ребенка на прошлые выходные, но тогда ничего не заметил. Может, он что-то сделал, а потом спрятал?
– Ты кормишь ребенка чесноком? А рыбой?
Он отвез меня в ближайший универмаг под названием «Не дороже двадцатки».
– Потрясающе! – сказала я. – Представляешь, раньше я покупала вещи только в магазинах Армии спасения, на благотворительных базарах и домашних распродажах.
В примерочной я переоделась в черные чулки в сеточку, красную виниловую мини-юбку, полосатую футболку и черные в белый горошек китайские туфли.
– Останусь в этом, – сказала я, выйдя из примерочной, и направилась к Биллу, прятавшемуся за вешалкой. – Ну, как я выгляжу? – подмигнула я ему.
В ответ он только восхищенно замычал.
– Билли, можно, я куплю еще кое-какие мелочи? – Я отобрала стопку трусиков. – Ты только посмотри, какие миленькие! Здесь написано, что они светятся в темноте. Очень удобно – вдруг я ночью попаду в аварию или окажусь в компании мужчин, которым нужно будет отличать меня от себе подобных.
Дар речи к нему еще не вернулся, и я, приняв это за знак согласия, прихватила еще несколько футболок, понадеявшись, что кое-какие окажутся впору Леопольду, и продававшуюся со скидкой юбку, по виду из мешковины. Всего получилось на сто двадцать долларов.
– Уй-уй-уй! – воскликнула я потрясенно. – Прости, Билл. Ты в состоянии это оплатить? Ой, посмотри, какой чудный свитерок – вон тот, с помпончиками. Всего-то пятнадцать долларов! Можно, я и его возьму?
Вид у него был совсем не радостный, но покупки он оплатил. Я жалела только об одном – что пришлось все делать наспех. Там и украшения продавались, но искушать судьбу я не решилась. Повертев в руках браслетик из пластмассовых кубиков всех цветов радуги, я выразительно посмотрела на Билла, но он сделал вид, что намека не понял. Надеюсь, в один прекрасный день все это само приплывет ко мне в руки, и не надо будет больше унижаться. У выхода я отдала пакеты с покупками Биллу. Как назло, включилась сигнализация.
– Ты ничего туда не сунул? – спросила я.
– А это здесь откуда? – удивился он, вытаскивая желтые атласные брючки-стретч. – Может, сами в корзинку свалились?
Он смущенно отдал их охраннику. К счастью для Билла, поскольку он был человек взрослый и солидный, его не арестовали, даже допрашивать не стали, чего было бы не избежать, окажись на его месте я.
– Ты так добр ко мне! – сказала я, схватив его под руку. – Ой, посмотри, а рядом аптека. Пожалуйста, давай зайдем, мне там кое-что нужно. Так неудобно, что все время приходится тебя просить. Ты даже не представляешь, как неловко я себя чувствую. Но ничего, рано или поздно ты приедешь в мой особняк в Беверли-Хиллз. Когда мой богатый муженек будет уезжать по делам, ты сможешь жить в нашей кабане. И тогда, оглядываясь назад, ты поймешь, сколько выгод принесло тебе знакомство со мной. Сейчас, боюсь, ты этого до конца не понимаешь.
Я купила губную помаду – алую, перламутровую, оранжевую и бесцветную, фиолетовую тушь, розовые, голубые, лиловые и зеленые тени, баночку аспирина для Пирса, хотела взять еще зубные щетки и пасту, но Билл угрюмо сказал:
– Это я тебе дам бесплатно.
В машине я попробовала алую помаду.
– Ну, как я выгляжу? – спросила я и опустила окошко. – Здесь надо проветрить. Пахнет так, будто, решив покинуть сей мир, какая-то рыбина выбрала твою машину своим мавзолеем. Как ты думаешь, бывшая супруга не могла подбросить тебе в машину дохлую рыбку?
– Кто ее знает, – сказал Билл. – Мне это в голову не приходило.
– А ключи от машины у нее есть?
– Вообще-то у нее должен был остаться запасной комплект. Она забрала много всего, что я бы очень хотел получить назад. Мы пока не разведены, только разъехались.
– Чтобы я встречалась с женатым мужчиной! Да мне даже думать об этом невыносимо! – сказала я. – А где, говоришь, ты учился?
Леопольд сидел в приемной и листал журнал.
– Она отбеливает ему зубы, а меня выгнали, – сказал он печально. – И дверь заперли!
– Ужас какой! – воскликнула я, подошла к двери и прислушалась. Жужжания электрощетки слышно не было. – Эй, вы там? – крикнула я.
– Мы еще не закончили, – не сразу раздался сдавленный голос Бетани.
– Когда закончите, я его сам осмотрю, – сказал Билл и повернулся ко мне. – Если бы вы остались здесь подольше, я мог бы запломбировать ему все дырки. А коронки ему не нужны?
– Билл, скажи честно, ты трахаешь свою регистраторшу? Я хотела сказать – медсестру.
Он, ничего не отвечая, метался по приемной, а за ним хвостом носился Леопольд.
– Билл, а тебя когда-нибудь били? – спросил он, пытаясь его нагнать. – Пациенты тебя били?
– Раз или два, – ответил тот.
– А спортом ты интересуешься? – Леопольд попытался удержать Билла за полу его отвратительного рыжего пиджака.
– Мне нравится баскетбол.
– И мне тоже! – обрадовался Леопольд.
– Как ты думаешь, чем они там занимаются? – спросил Билл и отпер дверь еще одной пыточной камеры.
– Мне кажется, Билл, у тебя плоховато с моральными принципами, – сказала я.
– Это в каком смысле?
– Ничего удивительного, что твой брак распался. Трахаешься с медсестрой, клеишь девушек на стоянке, водишь их по магазинам, даешь маленьким детям нюхать закись азота…
Он резко обернулся ко мне.
– Я с ней только однажды переспал! Это было ошибкой, ясно тебе? И я совершенно не собираюсь давать твоему братишке веселящий газ!
– Почему это? Я в этом никакого вреда не нахожу, – сказала я. – Несчастному бездомному мальчишке было бы полезно посмеяться вволю – все лучше, чем сидеть в промозглой приемной и читать журналы, как я подозреваю, третьегодичной давности.
