– Джейми… – предупредила мать.
– Ну и что? Она этого заслуживает. Она все время морочит Лоренсу голову. Бедняга совсем извелся. Я уверен, что задаток за ресторан ему не вернут.
– Джейми, мы не можем вмешиваться в это дело, – ответила Вирджиния. – Я не хочу быть свекровью-злодейкой.
– Будь жив папа, он бы этого не допустил! – сердито сказал Джейми. – Он вмешался бы, если бы видел, что Лоренсу грозит беда!
Вирджиния, стоявшая у телефона в гостиной, тяжело опустилась на диван.
– Мама, ты не единственная, кого подкосила смерть папы, – продолжил Джейми. – Лоренсу пришлось тяжелее всех. Он был так привязан к отцу! Ты же знаешь, какой он чувствительный. Если он молчит о папе, это еще не значит, что он не переживает. С тех пор он сам не свой, а Барбара – первая женщина, которую он полюбил. Он совершенно выбит из колеи, а она этим пользуется. Он нуждается в нас, нуждается в том, чтобы мы вправили ему мозги… О, звонит мой мобильник! Мама, я побежал. Перезвоню позже. – И он положил трубку.
Джейми был самым непоседливым из ее сыновей, всегда спешил и жил со скоростью сто пятьдесят километров в час. А Лоренс был тихим, сдержанным, прятал свои чувства и никому не говорил о них.
Динки, понимавшая, что хозяйка расстроена, села у ее ног и тревожно подняла глаза. Но Вирджиния этого не заметила. Она была в отчаянии. После смерти Билла она заботилась только о себе и совсем забыла о сыновьях!
Как обычно, утешение она нашла у рассудительной Мэри-Кейт.
– Я не знаю, что делать с Барбарой, – со слезами на глазах призналась Вирджиния, когда они пили кофе в уютном кабинете за аптекой. – Она говорила, что мечтает о романтическом предложении с вручением кольца, а когда Лоренс это сделал, кольцо ей не понравилось и она захотела другое.
– Нужно было выбирать кольцо вместе, – ответила Мэри-Кейт. – В наши дни большинство пар так и делает.
– Только не Барбара! Это похоже на десять подвигов Геракла, – сказала Вирджиния. – Ей нравится заставлять людей ради нее лезть вон из кожи. Она хочет, чтобы Лоренс исполнял все ее капризы.
– И сколько подвигов он уже совершил? Вирджиния мрачно пожала плечами:
– Сколько бы ни совершил, этого недостаточно. Наверно, у нее есть целый список. Боюсь, она из тех ужасных женщин, которые не хотят отвечать ни за что, никогда не бывают довольны, но не ударяют палец о палец, чтобы добиться чего-то самостоятельно. Такие женщины никогда не принимают решений, вечно разыгрывают из себя жертву, а когда все рушится, начинают говорить всем, кто соглашается слушать, что «во всем виноват он».
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Мэри-Кейт нахмурилась. – Когда-то у меня была такая знакомая. У нее на лбу было написано: «Ах я, бедняжка!» Эта женщина вышла замуж за хорошего человека, у которого было все, к чему она стремилась: деньги, надежность и большое будущее. Однако очень скоро их брак затрещал по швам, но она не хотела этого признавать. Боже упаси, она не желала терять завоеванное! Она цеплялась за то, что успела получить, и годами твердила всем, кто соглашался слушать, что во всем виноват он, что он ужасный муж и что она сама не понимает, почему не уходит от него. Но никогда не признавалась в том, что им вообще не следовало вступать в брак.
Глаза Мэри-Кейт вдруг наполнились слезами, и Вирджинии стало ясно, что за этим стоит какая-то личная трагедия.
– Они были вашими друзьями? – осторожно спросила она.
– Я училась с ним в университете, – сказала Мэри-Кейт. – Вся наша группа присутствовала на его свадьбе, и каждый из нас знал, что он совершает большую ошибку. Они были слишком разными людьми, чтобы счастливо жить вместе.
Внезапно все встало на свои места. Мэри-Кейт говорила о человеке, разлука с которым разбила ей сердце.
– Вы любили его? – тихо спросила Вирджиния. Мэри-Кейт кивнула.
– После университета мы потеряли связь, встретились через несколько лет – и полюбили друг друга. Странно, что это не произошло раньше, когда мы учились вместе. Кто знает, как бы все обернулось?..
– И что случилось потом? – Голос Вирджинии звучал еле слышно.
– Она обо всем узнала, закатила истерику и стала умолять его не уходить от нее.
– И он не ушел?
– Нет. – Мэри-Кейт смахнула слезы. – Я вернулась сюда и приняла от отца аптеку, а они родили еще одного ребенка. – Она слегка пожала плечами. – Такая вот грустная история. Что, не похожа я на разлучницу?
Вирджиния грустно улыбнулась.
– Меня сбило с толку отсутствие огненной помады и черных шелковых чулок. Мэри-Кейт, вы очень хорошо храните секреты.
– Если живешь в деревне, этому приходится научиться. Никто не знает о нем, хотя я думаю, что Гизелла о чем-то догадывается; у нее очень развита интуиция. Но я бы не хотела, чтобы об этом узнал кто-то другой. Предпочитаю, чтобы меня считали «синим чулком», а не потаскушкой, которая состояла в связи с женатым мужчиной. Я не шокировала вас, нет? – внезапно встревожилась она. – Я почувствовала, что могу вам довериться, но мне не хотелось бы потерять вашу дружбу…
Вирджиния укоризненно взглянула на нее:
– Если вы думаете, что я ханжа, то плохо меня знаете. Вы говорите со второй веселой вдовой Редлайрна, о которой почтенные прихожанки судачат, что она охотится на бедного, неввдно-го Кевина Бартона.
Обе рассмеялись. Всех здешних сплетниц взбудоражила весть о том, что Вирджиния часто встречается с Кевином за ленчем в гольф-клубе.
– Боюсь, вы действительно огорчили кое-кого из наших дам, которые положили глаз на красавчика Кева, – призналась Мэри-Кейт. – Особенно расстроилась мисс Мэрфи, которая ухаживает за церковными цветами, Когда вы появились здесь во всем дублинском блеске, ее надежды впервые пойти под венец в возрасте шестидесяти лет превратились в прах. Но, – тут Мэри-Кейт улыбнулась, – соперничество из-за Кевина идет на пользу моему бизнесу. После вашего приезда у меня рвут из рук серебристую краску для волос. Множество женщин осознали, что если элегантная миссис Коннелл может выглядеть как кинозвезда, то им тоже нет смысла ходить с тусклыми седыми патлами. Скоро они будут приходить к вам и просить научить пользоваться косметикой!
– Вам нет цены, – с улыбкой сказала Вирджиния.
– Вы думаете, я шучу? Нисколько, – возразила подруга.
– Я вовсе не охочусь на Кевина, – сказала Вирджиния. – Просто мне нравится играть с ним в гольф.
– Скажите это мисс Мэрфи.
Вирджиния теребила присланную Кевином открытку так давно, что оторвала у нее уголок. Она считала себя спокойной и уравновешенной женщиной, но на этот раз хваленое хладнокровие ей изменило. Приглашение на концерт было церемонным, старомодным и абсолютно нестрашным:
«Не хотите ли вы в четверг вечером пойти со мной на концерт в Килмонбекине? Если сможете, то я заеду за вами в семь».
