Джон затаив дыхание смотрел на экран и пытался понять — жив малыш или нет. Макена держала детеныша так, что было не видно, реагирует малыш на ее движения или нет. Когда Макена наконец переложила малыша и дала ему грудь, он взмахнул крохотной ручкой с тоненькими безупречными пальчиками.
Джон испытал огромное облегчение и что-то еще, какое-то необъяснимое первобытное чувство.
Он приложил ладонь к экрану, где Макена кормила своего малыша грудью.
32
Телефоны не переставали звонить с той минуты, как бонобо села на корточки и родила малыша. Из-за родов судья согласился в первоочередном порядке рассмотреть петицию организации «Люди против эксплуатации обезьян», а в сетевых чатах наперебой обсуждали, что защитники животных намерены собраться у Дома обезьян в таком количестве, что все прежние сборища покажутся встречами узкого круга друзей.
Когда Фолкс ворвался в зал для совещаний, он с такой силой хлопнул дверью, что в серо-зеленой стене осталась заметная вмятина от ручки. Трое из собравшихся продюсеров постарались взять себя в руки, остальные испуганно вжались в кресла.
Фолкс просканировал взглядом присутствующих.
— Где он? — требовательно спросил он. — Я велел вам доставить его сюда.
— Он уже едет, — ответил финансовый директор. — Ему пришлось решать какие-то личные проблемы. Что-то там с торфяным мхом.
— Едет — этого недостаточно. Когда я приказываю что-то сделать, вы именно это и делаете!
— Если бы я не обеспечил ему посадку в корпоративный самолет… — Директор встретился взглядом с Фолксом и сдал назад: — Да, сэр.
Фолкс несколько секунд вышагивал по залу, потом остановился в голове стола и грохнул обоими кулаками по столешнице. Подпрыгнуло все: стаканы с водой, авторучки, продюсеры.
— Сколько долгосрочных подписок получено вчера вечером?
Фолкс испепелил взглядом всех по очереди. И только директор по маркетингу не отвел глаз.
— Эпизод «Прайм-тайм» прошел не очень хорошо, но после родов наблюдается резкий скачок.
— Что? — Фолкс округлил глаза, сел за стол и какое-то время сидел молча. — Насколько большой скачок?
— Двадцать один процент.
Фолкс недоверчиво сморщил лоб.
— Двадцать один процент?
Директор по маркетингу кивнул.
— Это много, — Фолкс откинулся в кресле. — Есть там еще беременные?
— Мне об этом неизвестно.
— Хм…
Фолкс на какое-то время задумался. Все ждали. Он подался вперед и положил локти на стол. Спустя еще какое-то время он снова посмотрел на директора по маркетингу.
— Вы уверены, что подписка подскочила на двадцать один процент?
Директор снова кивнул.
Фолкс поразмышлял еще с минуту, а потом указал на финансового директора:
— Хорошо. Подсчитайте, покроют ли новые подписки счета, которые выдвигает этот чертов департамент полиции. А вы, — он ткнул пальцем в сторону женщины со светлым шиньоном, — разузнайте, есть ли вообще у полиции легальные основания выставлять нам счет. Вы, — он указал на мужчину с пятнами от пота под мышками, — свяжитесь с этим спецом по обезьянам. Меня не волнует, как вы дозвонитесь до него, пока он в самолете. Узнайте, что надо предпринять, чтобы сегодня же к вечеру уладить проблему с этой петицией. И на всякий случай: меня не устраивает ни один из полученных ответов. И еще — составьте список мест, где готовы избавить меня от этих обезьян. Соберите все предложения. Если кто не понял — я не отдаю обезьян. Я их продаю.
Директор по финансам прочистил горло. Все взгляды обратились на него.
— Сэр, если позволите…
Он посмотрел на Фолкса, чтобы убедиться, что разрешение получено. Фолкс сверлил его своими стальными глазами, и директор решился продолжать:
— Я взял на себя смелость сделать это после первого же эпизода «Прайм-тайм».
— Неужели, — сказал Фолкс. — И что же вы узнали?
— Организация называется «Фонд Корстона», они готовы заплатить значительно больше, чем любая другая из тех, с кем я связывался. Фонд ведет исследования. Они обещали не афишировать себя.
На губах Фолкса заиграла кривая улыбка. Он очень медленно закивал головой.
— Итак, у нас есть план «Б». Это хорошо.
Фолкс достал из кармана сорочки платиновую ручку «Монблан» и указал ею на директора по финансам.
— Вы проявили инициативу. Мне это нравится.
33
Сначала Исабель подумала, что показывают очередной эпизод «Прайм-тайм», но, взглянув на часы, поняла, что время суток неподходящее.
К внешней стене подъехал грузовик со сборщиками вишни, и во внутренний двор выгрузили любимое лакомство бонобо — очищенный сахарный тростник. Когда бонобо вышли из дома на разведку и начали радоваться приезду грузовика, в дом проникли люди, одетые в камуфляж, и сразу закрыли ведущую во двор дверь.
Бонзи, Лола и Макена (прижимающая детеныша к груди) тотчас забрались на самый верх игровой конструкции и спрятались в начале горки-трубы, а Сэм и Мбонго начали бузить у дверей. Джелани никак не мог решить, к какой группе присоединиться — то ли к тем, кто гневно верещит возле дверей из небьющегося стекла, то ли спрятаться вместе с самками.
Сэм и Мбонго громко кричали, шерсть у них встала дыбом, они скакали перед окнами и стучали ладонями и пятками по стеклу, пока люди опустошали их дом. Сначала они вынесли все игрушки, одеяла и мелкие предметы, потом прикатили тележки для мебели. И только тогда Исабель поняла, что происходит. Она позвонила Марти Шаферу.
— Вы видите, что происходит? Вы смотрите?
— Смотрю.
Люди с совками и ручными тележками собрали мусор и гниющие объедки. Люди с ведрами помыли пол и стены, за ними шли люди с метлами и шлангами.
— Они на это способны? — спросила Исабель.
— Способны, — ответил Марти.
— Это аннулирует наш иск?
— Если они решат еще и вопрос с рационом, то да. С хирургической точностью.
Это Питер. Как она сразу не догадалась? Ей так хотелось надеяться на лучшее, ей и в голову не пришло, что слова «позаботиться о бонобо» означают, что суд не отберет их у Фолкса. Исабель схватила со стола ведерко для льда, ее вырвало.
Когда она снова взглянула на экран, Сэм уже прекратил возмущаться. Он напряженно смотрел сквозь стеклянные двери. Глаза его следили за определенной целью. Он начал показывать жестами:
«Плохой гость. Большой дым. Исабель больно. Плохой гость там. Большой огонь».
Исабель придвинулась к телевизору и лихорадочно следила за квадратами, где показывали работающих в доме людей. Один из них что-то крикнул, Исабель заметила, что у него бесформенные толстые губы.
