Прапорщик вооружился. Разгрузка едва сходилась на начальничьем пузе, ее бесчисленные карманы участковый набил патронами и аптечками. Рюкзак за плечами делал Скипидара похожим на увешанного оружием колобка.
Насмерть перепуганного колобка. Автоматный ствол, направленный Инге в грудь, выписывал нервные восьмерки.
— Где Рамзес?
— Ушел, сука такая! Руки покажи, не то выстрелю!
«Ушел, значит…»
— Успокойся, — Инга показала ладони. — Что случилось?
Участковый вытянул шею, не то разглядывая, не то вынюхивая, и, помедлив, опустил автомат.
— Не знаю! Рамзес сказал — ждать эвакуации, и свалил. Потом двери открыли, свет забрали, а этот придурок…
Скипидар уже не выглядел опасным. Он явно радовался тому, что не один и что-то говорил, говорил, говорил, не в силах остановиться. Инга окончательно запуталась. Она нашла под лавкой свои вещи и оружие. Разозлилась выпотрошенному рюкзаку:
— Кто?!
— Не я! — открестился Скипидпр и наябедничал. — Сталкер. Велел смотреть за тобой и ждать эвакуации. А этот придурок…
— Кто меня вытащил из автобуса?
— Не я!.. То есть… сталкер, а потом голован сказал — деактивация…
— Заткнись! — рявкнула Инга.
Она влепила бы пощечину струсившему мужику — это могло помочь, но автомат, укороченный «Калашников», висел у Скипидара прямо под рукой. Не ровен час, начнет палить с перепуга.
— Виктор! — Инга положила ему руки на плечи, крепко сжала. — Давай по порядку. Вы меня донесли до Бора, так? Что случилось потом?
— Потом у голованов что-то сломалось…
Скипидар тяжело дышал и поводил мутным взглядом.
— Ты правда живая? — спросил он неожиданно трезво. — Тогда нужно сваливать. Видела?
Прапорщик кивнул в сторону приоткрытой двери, ведущей, судя по всему, в основные помещения станции. На пороге неряшливой кучей лежал… труп? Инга посветила фонарем — труп! Какого-то животного или насекомого.
— Я сначала думал — таракан, — сказал прапорщик. — Большой, зараза, с овчарку. Вадим в него две обоймы высадил!
Это был не таракан. То есть разбросанные в стороны антенны-удилища, конечно, тараканьи, и ноги с левой стороны — тоже. А с правой…
— Убивал бы яйцеголовых! — в сердцах признался Скипидар.
С правой стороны из панциря торчали металлические шарниры, с закрепленными на них суставчатыми протезами. Протезы заканчивались острыми шпорами, и вообще, конструкция напоминала Инге проект нового марсохода НАСА. Она помнила фото из журнала «Сайенс».
Знакомый пушок обметал и протезы, и, особенно жадно, хитиновый панцирь существа. Еще дальше, по периметру двери и за нею, заросли пуха становились густыми и на вид непроходимыми. Инга не знала, что это такое, но, помня Рамзеса, осторожничала.
Девушка выставила фонарь на максимальную яркость. Пух едва заметно расползался в стороны.
— Растет! — сказал прапорщик ломким голосом. — Час назад было чисто.
Да, нужно уходить… Куда?
— Когда объявили тревогу, сначала все закрылось, а потом… Кто-то открыл двери. Вадим пошел внутрь. Сказал, ждать его. Я… собрался вот.
— Про меня забыл? — не удержалась Инга.
Скипидар только вздохнул.
— Тут такое!.. Не знаю, как уходить, — признался он. — Я пробовал: ворота не открываются без электричества, перелезть… там метра четыре будет и колючка поверху. А потом куда? Снаружи кошмар, ей-богу! Лучше уж здесь.
— Кошмар везде, — Инга задумалась. — Четыре метра? Я заберусь и попробую вытянуть тебя. Куда пошел Рамзес? В Нору?
— Спрашивал про какого-то Саяна, — неуверенно вспомнил участковый. — Зачем Рамзес?! Я в Зону не пойду!
— А куда пойдешь? К теще… как это?.. на блины?
Скипидар пробурчал, что «лучше уж в Зону».
— Я не настаиваю. Если хочешь, оставайся.
— Не хочу, — быстро ответил прапорщик. — Но почему за Рамзесом?
«Черта с два я теперь вернусь!» — подумала Инга.
— Потому что он мне нравится! Как идти, знаешь?
— Да вы свихнулись, оба, — растерялся участковый. — Как идти, голован знает… Вадим, то есть. У него в компьютере записано.
— Где этот Вадим?
— Я ж говорю, — снова зачастил Скипидар. — Как объявили тревогу, он сразу внутрь, придурок…
Объявили высший уровень и в нарушение всех правил открыли двери? Только в одном случае — ситуация вышла из-под контроля так неожиданно и быстро, что голованы, люди сугубо штатские, запаниковали и попытались бежать. До шлюза из недр станции не дошел никто, но шлюз наверняка не один. Может быть, кто-то успел выйти другим путем?
— Значит, так! — оборвала Инга скипидарово паническое бухтение. — Снимаешь лавки, двигаешь шкафы к воротам — что хочешь делай, но чтобы я могла дотянуться до проволоки. Чем резать, найдешь, не маленький. Я иду за маршрутом.
Инга едва не спросила «отчетливо?!»
— А если?..
«Если» остались за периметром, Инга доходчиво объяснила это в понятных Скипидару выражениях. Прапорщик сморгнул:
— Да ладно, ладно…
— И в пух не суйся!
Инга решительно закинула за плечи рюкзак и карабин — в узких коридорах «Тигр» будет мешать, но и оставлять его неразумно. Идти, в действительности, не хотелось. Стриж еще раз взвесила шансы добраться до Норы самостоятельно. Черт его знает, что опаснее, несколько километров в Зоне или несколько сот метров в зачумленном подземелье. Кстати, без особых шансов на успех, она голована Вадима в глаза не видела.
Девушка вооружилась фонарем и, прежде чем нырнуть в заросли, склонилась на тушкой мутанта. За несколько минут пух скрыл ее полностью, встопорщился как наэлектризованная шерсть. Девушка уловила ощущение чего-то скользкого и отвратительного. Труп стремительно разлагался, и пух именно так… чувствовал — Инга не могла подобрать другого слова, мешанину тараканьих потрохов, титана и кремния. И Стриж чувствовала тоже, хотя пальцем его не коснулась.
Скипидар уже ломал мебель. Инга застыдилась своей робости и шагнула через тело монстра. Пух захрустел под ногами, как стеклянная вата, и сразу же вернулась ноющая боль по всему телу. Инга задавила непрошенные мысли. Жалеть себя нужно после боя, вспомнилась нехитрая максима.
Пух облепил аварийные светильники, и в коридоре стояла едва разбавленная темнота. Инга перебрасывала фонарь из стороны в сторону, едва угадывая под пушистым налетом плотно закрытые двери. Это было хорошо, потому что Инге совсем не улыбалось обыскивать каждый аппендикс этой бесконечной кишки. Если голован шел здесь, то шел прямо.
И она двинулась, не сворачивая. Откуда-то снизу еле слышно взвизгивала сирена, лязгал металлом разлаженный механизм. Эти звуки, ее слишком громкие шаги и дыхание, частое и тревожное, только подчеркивали напряженную тишину. Выжидательную, как казалось Инге. Низкий потолок и стены ощутимо давили, казалось, они сдвигаются, как только девушка отводит фонарь.
