Я медленно кивнула.
Таннер вытянул ноги.
— Я рассказывал тебе когда-нибудь о своем брате?
— Эм...нет?
— Его звали Боб. Однажды вечером он гулял со своей подругой. Выпил слишком много пива. Думал, что сможет вести. Эй, это случается. Никаких оправданий, но это случается. Врезался в дерево. Его подруга погибла. — Я тихо ждала, пока Таннер продолжит, следя, как он перебирает пальцы и качает ногой. — После этого случая он больше не был прежним. Шесть месяцев спустя, я нашел его повесившимся в амбаре отца.
— Я... — я сглотнула, осторожно протянув руку, и похлопала Таннера по плечу. — Мне так жаль, Таннер.
Это все, что я смогла сказать.
Он кивнул, принимая мои соболезнования.
— Это происшествие ужасно для всех. Человека, поступившего неправильно. Жертв. Они все жестоко страдают, как ты думаешь?
— Да, ты прав, — ответила я хрипло, сосредоточив внимание на крошечных рождественских огоньках.
Я размышляла, понадобилось ли Таннеру два месяца интенсивной терапии, чтобы прийти к такому осознанию.
— Ну, как бы то ни было, — Таннер встал, — надеюсь, что Боб покоится с миром. Я предпочитаю думать, что в Раю он встретился со своей Кимми. Может, она простила его за то, что он сделал.
Таннер ушел, сунув руки в карманы, а я осталась смотреть на темное окно квартиры 1D.
И внезапно я поняла, что мне нужно сделать.
Я едва смогла набрать номер доктора Штейнера, потому что руки тряслись. Он дал мне его на случай чрезвычайных ситуаций. А это чрезвычайная ситуация.
— Алло? — ответил спокойный голос, и я представила его сидящим в «вольтеровском» кресле у камина с очками на носу, читающим журнал «Сегодня у мозгоправов».
— Доктор Штейнер?
— Да, Кейси? Ты в порядке?
— Да, все нормально, доктор Штейнер. Я хочу попросить Вас об одолжении. Я знаю, что, скорее всего, это злоупотребление нашими отношениями и конфиденциальностью, но...
— Что такое, Кейси?
Я слышала терпеливую улыбку в его голосе.
— Скажите ему, что я его прощаю. За всё. — Последовала долгая пауза. — Доктор Штейнер? Вы можете это сделать? Пожалуйста?
— Определенно могу, Кейси.
Стадия Девятая. Прощение.
Глава 22.
Волны омывали мои ступни, когда я шла домой вдоль побережья, глядя, как солнце на ночь скрывается за горизонтом. Когда Шторм сказала «пляж», я не знала, что она имела в виду собственность, задний двор которой выходит прямо на Майами Бич. А когда она сказала «большой дом», я не знала, что она имела в виду протяженный трехэтажный особняк с окружными балконами и отдельным крылом для нас с Ливи. Судя по всему, бабуля Райдер запустила свои морщинистые пальцы в нефтяные месторождения, а ее единственный внук, офицер Дэн, теперь жил, как лиса в курятнике.
Мы прожили здесь уже почти пять месяцев, но я все еще окончательно не прижилась. Я не знаю, было ли причиной этому то, что все слишком красиво, чтобы быть настоящим, или мне чего-то не хватало.
Или кого-то.
Каждый вечер я прогуливалась вдоль пляжа, прислушиваясь к звуку накатывающих на берег волн, и радовалась тому, что могу ходить, бегать, дышать. И любить. И я размышляла, где же Трент. И как он справляется. Нашел ли он хороший копинг-механизм, помогающий ему исцелиться. После того звонка доктор Штейнер больше ни разу меня не посвящал в это. Я верю, что он передал мои слова. В этом я совершенно не сомневаюсь. Могу только надеяться, что они принесли Тренту хотя бы немного спокойствия.
Но большего я не требовала. У меня нет права на это. Несколько раз я спрашивала у Ливи, слышала ли она что-нибудь о Тренте от Картера. Картер звонил Ливи каждое воскресенье, чтобы узнать, как мы поживаем и как у нее дела в школе. Думаю, Ливи это правда нравится. Словно в ее жизни появился некто вроде отца, чтобы помочь заполнить громадную дыру, оставшуюся после аварии. Возможно, по прошествии некоторого времени, я тоже смогу с ним поговорить. Не знаю...
Однако каждый раз, когда я спрашивала о Тренте, она едва не умоляла меня не ранить его или себя, заново разбередив раны. Конечно, она права. Ливи всегда знает, как лучше.
Я пыталась не думать о Тренте, дальше идущем по жизни, хотя, скорее всего, он так и сделал. Мысли о нем, держащем в объятиях другую, только подкармливали глубокую боль в груди. Мне требуется больше времени, прежде чем я смогу встретиться лицом к лицу с действительностью. А моя любовь к нему...что ж...не уверена, что когда-либо она исчезнет. Я просто пойду дальше, а часть меня всегда будет желать, чтобы он был в моей жизни. Идти дальше... я не делала этого с тех пор, как родители умерли.
Я пошла медленнее, глядя, как солнце скрывается за горизонтом, а последние его лучи танцуют на поверхности тысяч волн. И я благодарила Бога за то, что он дал мне второй шанс.
— Думаю, что это место встречи мне нравится больше ландромата.
От звука этого низкого голоса мое сердце остановилось. Я перестала дышать и резко обернулась, обнаружив синие глаза и копну растрепанных золотисто-русых волос.
Трент стоял передо мной, сунув руки в карманы. Здесь, во плоти.
Я боролась с дыханием, а сердце снова забилось, только теперь его биение было медленным и ритмичным. Мои чувства смешались, и я стояла, замерев, в попытках отделить и понять каждую из эмоций, чтобы с ними справиться. Не подавить их. Больше никакого сдерживания.
Я чувствовала счастье. Счастье, потому что Трент стоял здесь.
Страстное желание. Страстное желание снова ощутить его своей кожей. Чтобы его руки меня защищали, а губы прижимались к моим.
Любовь. Что бы между нами ни произошло, оно было настоящим. Я знаю, что чувства были настоящими. И я люблю его за то, что он предоставил мне возможность их испытать.
Надежду. Надежду, что из этой трагичной истории может вырасти нечто прекрасное.
Страх. Страх, что этого не произойдет.
Прощение...прощение.
— Что ты здесь делаешь? — выдала я, не подумав. Меня трясло.
— Ливи попросила меня приехать.
Ливи. Всегда найдет, чем удивить. Голос Трента был таким тихим и спокойным. Я могла бы просто закрыть глаза и всю ночь слушать, как он вибрирует, отдаваясь в моих ушах, но не делала этого из боязни, что он исчезнет. Так что я уставилась на него, на его приоткрытые губы, на голубизну его глаз, взгляд которых блуждал по моему лицу.
— Я так понимаю, она убедилась, что котят в банкоматы ты не запихиваешь, — наконец, смогла я произнести.
Он усмехнулся, а его глаза сверкнули.
— Нет, думаю, что одной заботой у нее меньше.
