На следующее утро, когда еще не высохла на траве роса, она отправилась на поиски телефонной будки.
Спустя десять минут выяснилось, что на ее счету в банке осталось всего девять долларов. После сильного ливня пришлось оплатить два водяных насоса для дома на Поплар-стрит, а также укрепить секцию забора. В доме на О-стрит установили новый холодильник взамен старого, вышедшего из строя, а также заменили две ступеньки лестницы с черного хода, чтобы страховая компания выдала новое страховое свидетельство. Бруно не смог выполнить эту работу, так как врачи обнаружили у него грыжу и запретили ему физический труд. Гордость не позволяла Руби попросить в долг у Рены, которая к тому же все уши прожужжала ей со своим Бруно. Хорошо еще, банк принял па свой счет стоимость телефонного разговора.
Руби шла не разбирая дороги, потом, опомнившись, снова вернулась к телефонной будке и набрала номер квартирного управления базы, но только напрасно потратила десять центов: ничего не изменилось, почта ее не ждала. Теперь у нее оставался лишь один доллар десять центов.
Руби постаралась взять себя в руки и сделать хорошую мину при плохой игре, потому что старики чутко реагировали на все перемены в ее настроении. Даже если она просто уставала, они как могли подбадривали ее и тут же с улыбками бросались на помощь. Три дня тому назад Рози заметила, как Руби пересчитывает оставшиеся деньги, чтобы расплатиться с молочником за молоко для Марты, и не на шутку встревожилась. Руби с трудом удалось успокоить старушку.
Вторник был самым загруженным днем. Предстояла стирка белья, и Руби, чуть не плача, смотрела на кучу простыней. Поставленное тесто для булочек с корицей также ожидало своей очереди.
Занятая повседневными делами, Руби не замечала, что последние несколько дней Кало куда-то исчезает сразу же после обеда, как не обращала внимания на многозначительное переглядывание стариков. Кроме того, капризничала Марта: у нее никак не мог прорезаться зуб.
Сложив последнюю партию выстиранных простыней, Руби украдкой вытерла слезы, решив после обеда перестелить кровати и искупать Марту, чтобы пораньше уложить спать. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и физически, и морально, вплотную приблизившись к категории нищих и обездоленных. До этого времени ей еще как-то удавалось купить дочери молока, что делало их существование вполне сносным. Но теперь… Руби не сомневалась, что отец Джоахим согласится обеспечивать Марту молоком за счет монастыря, но не могла заставить себя унизиться до такой просьбы. Она — мать и должна сама обеспечить ребенка всем необходимым. Но где взять деньги на овощи, фрукты, а развалившаяся обувь?
Руби поставила в низкую вазу с водой свежие цветы. Она делала это ежедневно, с удовольствием наблюдая, как Марта перебирает их, хлопает ручонками и лепечет: «Цветы».
На ужин обычно подавалось тушеное мясо, настолько мягкое, что было вполне пригодно для беззубых стариков, которые также любили макать свежий хлеб в густую подливу. Даже Марте нравилось сосать аппетитную хлебную корку.
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, Руби завела за столом оживленный разговор, ожидая, пока Петер отнесет в раковину пустые тарелки. Сегодня все вели себя как-то странно. Никто не расходился. Очевидно, ей хотят рассказать одну из историй о проделках Марты и Джошуа, решила Руби. Она всегда смеялась над ними и восхищенно хлопала в ладоши.
— У нас есть для вас подарок, миссис Руби, — сверкнув золотыми зубами, улыбнулась Рози. — Кало, принесите его.
Кало с готовностью поднялся из-за стола и подошел к Руби, затем достал собственноручно сшитый холщовый мешочек, прищелкнул языком и положил рядом с ее тарелкой.
— Мне? — удивилась Руби.
Все засмеялись. Даже Марта перестала стучать ложкой по столу, почувствовав, что происходит нечто необычное. Руби ломала голову, что же находится в мешочке? Может, камни, приносящие счастье? Однажды она рассказала Кало, как еще в детстве, в Барстоу, охотилась за такими камнями, похожими на гальку.
Руби высыпала содержимое мешочка прямо на стол и тут же разразилась слезами.
— Это на молоко для Марты, — объяснил Симон. — Теперь вы останетесь с нами?
— Эти деньги заработаны честным трудом, — с воодушевлением заявил Петер. — Не какая-нибудь подачка или благотворительность. Это подарок для Марты.
— Конечно, мы уже пожилые люди, но не глупые. Мы видим, как вы считаете каждую копейку. Здесь хватит и на газ. Вы сможете даже отвезти нас на прогулку по берегу, — добавила Мати.
— Да, этого более чем достаточно, — растроганно проговорила Руби. — Но где вы раздобыли все это? — она указала на груду монет и смятые долларовые чеки.
— Мы делали гирлянды из цветов и соломенные куклы, а Кало отвозил их в Вайкики, продавая туристам. Это честные трудовые деньги. Все это теперь ваше, миссис Руби, — улыбнулась Нелли.
— Но как он добирался туда? Это ведь так далеко! — ужаснулась Руби.
— Пешком, — ответила Рози.
Руби снова залилась слезами. Господи, каким же образом этот маленький кривоногий человек проделывал этот путь, да еще ухитрялся с такими дефектами речи продавать свой товар туристам?! Она вскочила со стула и порывисто обняла Кало, который буквально просиял от удовольствия, затем начала обнимать и целовать всех по очереди.
— Сколько здесь? — деловито спросила Мати.
— Хватит даже для короля, — рассмеялась Руби. — Или для королевы. — Она разложила мелочь на кучки и разгладила скомканные доллары. — Здесь сорок два доллара двадцать пять центов. Боже небесный, как я смогу отблагодарить вас?
— Вы остаетесь и катаете нас на машине. Держу пари, мы все в ней поместимся. Давайте поедем завтра. Никакой домашней работы, никаких приготовлений на кухне — ничего. Кроме того, завтра день Святого Андрея.
Руби уже вытирала перемытую посуду, когда в кухню вошел отец Джоахим с письмом в руке. Священник опечалился, услышав рассказ о деньгах на молоко для Марты.
— Не знаю, что они будут делать после вашего отъезда. Общаясь с вами и вашей дочерью, они стали лучше. Я был в курсе их затеи и дал им свое благословение. Благодарю вас за доброту по отношению к моей маленькой пастве.
— Если бы не вы, отец, мы бы с Мартой жили на берегу без крыши над головой и к этому времени наверняка бы умерли с голоду. Это мне следует благодарить вас. Верьте мне, когда я говорю, что никогда не забуду вас. Я непременно сдержу свое обещание. Возможно, это займет много времени, но я все-таки сделаю это.
— Благословляю вас, дитя мое. Наступает время ужина. Мы потолкуем в другой раз. Надеюсь, в этом письме добрые вести. Доброй ночи, моя дорогая.
Проводив священника, Руби уселась за стол, чтобы выпить чашку кофе и прочитать письмо мужа.
Дорогая Руби!
Что за чертовщина? Ты пишешь, что живешь в какой-то группе миссионеров на пожертвования. Не мели чепуху, будто выбросили на улицу с ребенком. Корпус не занимается подобными делами. Ты обязана была что-то предпринять. Если все правда, то ты должна была выкинуть их на улицу. Кто тебя погладил против шерсти? Бьюсь об заклад, ты погорячилась и проиграла. Это так?
