Теперь, когда его осудили, никакие признания подобного рода уже не играли роли, и Лодочник отлично знал это. Джоанна размышляла о его мотивах и намерениях.
Предстоящий разговор полностью поглотил ее, и все-таки она решила никому не говорить о своей встрече с Лодочником. Даже своему мужу редактору. И пожалуй, особенно ему. Она сделала все возможное, чтобы визит в эксетерскую тюрьму состоялся в один из ее нерабочих дней, и специально задержалась дома, пока Пол не уехал в редакцию в Кэнери-Уорф, а Эмили не отправилась в школу.
В старой мрачной окружной тюрьме, расположенной на холме напротив Эксетерского замка, ее обыскали и тщательно проверили пропуск на посещение, прежде чем провели в комнату для посетителей. Она села за один из небольших деревянных столиков, затем привели Лодочника. Тюремная одежда обтягивала его широкие плечи и казалась не по размеру. Джоанна подумала, что человеку, носившему костюмы от лучших портных, наверное, оскорбительно одеваться подобным образом. Но в комнату для свиданий он вошел все той же походкой, как и тогда в ресторан. «Как он и всегда ходил, — подумала Джоанна, — с огромными ручищами, свисающими, как кувалды, готовыми отмолотить любого». По нему совсем не было заметно, под каким гнетом ему наверняка приходилось сейчас жить. «Такие, как Лодочник, проводят в тюрьме значительную часть жизни. Иногда эти люди даже гордятся, что способны пережить заключение», — напомнила себе Джо. Но двадцать два года! Срок нехилый и, уж конечно, не оставил равнодушным даже его. Если он отсидит весь срок до конца, то ему будет около шестидесяти, когда он освободится. Пока Лодочник шел к ней, она успела разглядеть его. Еще в суде она заметила, что он выглядит даже лучше, чем тогда, в ресторане: талия стала тоньше, живот — более плоский, а челюсть — еще квадратнее. «Наверное, коротает дни в спортивном зале», — догадалась она. Так делали многие заключенные. Они верили, что, если поддерживать тело в хорошем состоянии, с рассудком ничего не случится. А сойти с ума, пожалуй, боялись все поголовно. «Тюремное безумие», — кажется, так это называется.
Лодочник с сияющим видом приветствовал Джоанну, усаживаясь напротив:
— Все в порядке, Джои-куколка?
— У меня-то, Лодочник, все в порядке. А как ты?
— Бывало и лучше, но я постараюсь переломить ситуацию.
Что-то странное было в выражении его лица, и Джоанна вдруг поняла, какое усилие он делает — не здесь, сейчас, с ней, но, возможно, каждый день пребывания в тюрьме, — чтобы не поддаться и не сломаться.
— Схлопотал по полной, да?
Он с глубокомысленным видом кивнул. В нем не было ни намека на жалость к себе.
— Ну да, другого я и не ждал.
— Ты бы здорово помог себе, если бы рассказал, кто заказал Джимбо.
— Я не стукач. — И он снова улыбнулся.
— Так зачем же я приехала сюда? Что убойного есть у тебя исключительно для меня?
— Хочу рассказать тебе всю правду об убийстве Джимбо. Как это было на самом деле, Джои. И это все твое, куколка. — Он сделал паузу. — Если сойдемся в цене.
— Вот как, — произнесла Джоанна. Вот все и прояснилось. Ему нужны деньги. Дальше она не стала комментировать.
Он продолжил почти сразу:
— Я расскажу тебе все, что знаю. Если сойдемся в цене.
Она покачала головой:
— Лодочник, ты же знаешь, теперь газетам запрещается покупать информацию у осужденных преступников. Ты не хуже меня в курсе, как обстоят дела.
— Все, что я хочу от тебя, — чтобы ты позаботилась о моей семье, — сказал он затем.
— Не вижу разницы.
— Оставь, Джои, способ можно отыскать всегда, — ответил он. — Если ты захочешь, то все у тебя получится. И ты это отлично знаешь.
Провал с частным обвинением, который она никак не могла простить себе, научил Джоанну осторожности. Правда, здесь приговор вынесен, и вмешайся она вместе с «Комет», это никому уже не повредит.
— Ты ничего не говорил раньше, потому что хотел получить за информацию деньги?
Он кивнул:
— Да. Я влип, когда полиция заполучила мою тачку. Пошел ко дну очень надолго. Остаться на свободе у меня не было шансов. Вот я и подумал: продам информацию какой-нибудь газете — как эксклюзивное интервью, — по крайней мере, моей семье хоть что-то перепадет. До суда это делать было бессмысленно для всех. Ты же не могла бы напечатать такое интервью, так? Вот я и держал язык за зубами, пока меня не приговорили, а теперь поторгуюсь. — Он помолчал. — Джои-куколка, с самого начала я собирался рассказать все тебе единственной. Ты мне нравишься, детка, и еще — я тебе верю. — И он улыбнулся своей неповторимой улыбкой.
«Боже, только не это!» — подумала Джоанна, в первый раз в жизни пожалев, что вызывает у других такое доверие к себе. У всех, кроме собственного мужа. И, словно оправдываясь, она произнесла:
— Я сделаю все, что в моих силах, Лодочник, но это, правда, будет нелегко.
Он достал из нагрудного кармана немного потрепанную по краям фотографию. На ней были изображены две белокурые девчушки.
— Это Мелани, ей десять, а это Абигаль, ей девять. Мои маленькие принцессы, — с гордостью произнес он.
Джо посмотрела на фотографию, а затем — снова на него. Лодочник, профессиональный киллер и громила, нежно улыбался, глядя затуманенным взглядом на своих дочек. Что же такое происходит с этими злодеями из Ист-Энда, что они так часто обнаруживают сентиментальность, особенно когда речь идет об их детях?
— Лодочник, у меня тоже есть дочь, — заметила Джоанна. — Правда, не такая маленькая, ей уже почти двенадцать. — Она сказала ему об Эмили не потому, что хотела посвятить его в свою семейную жизнь. Скорее для нее это был своего рода условный рефлекс — найти точки соприкосновения с информатором. Так поступают все журналисты. И у Джоанны это было в крови.
— Тогда, Джои, куколка, ты и сама понимаешь, каково это, когда у тебя есть детки. Для них что хочешь сделаешь, верно? Все, что угодно.
Джоанна кивнула. Она никогда не считала себя примерной матерью, и ее дочь была самым самостоятельным одиннадцатилетним подростком из всех известных ей. Но Лодочник, несомненно, прав. Для Эмили она сделала бы все, что угодно. Пошла бы на любую жертву. И тут в ее мысли предательски закрался маленький и совсем нежелательный вопрос: даже отказалась бы от Майка Филдинга? Она постаралась отбросить ненужные мысли и сосредоточилась на своем собеседнике.
— Это о них я прошу позаботиться. Просто хочу сделать, что можно, для моих принцессочек, — нарушил возникшую паузу Лодочник.
«Если бы ты не валил людей налево и направо, зарабатывая себе на жизнь таким образом, ты мог бы сделать единственное необходимое для них — быть рядом с ними как настоящий отец», — подумала Джо. Вслух, конечно, она этого не сказала. Ей очень нужно было получить у него это интервью. И в любом случае какое право имеет она судить? Пусть даже профессионального киллера и громилу.
