Форрестер посмотрел на плавающий в жидкости человеческий мозг, напоминающий сморщенную цветную капусту. Он прочел прикрепленную рядом табличку. Мозг принадлежал Чарльзу Бэббиджу, «изобретателю компьютера».
— А при чем тут склонность к человеческим жертвоприношениям? Вы уверены, что это невозможно… унаследовать?
— Может, в исторические времена такой набор генов мог подтолкнуть к совершению подобного — в религиозном обществе, уже структурированном для аналогичных действий.
Форрестер задумался и достал из кармана распечатку электронного письма, переданного ему Робом Латреллом. Протянул бумагу Дженис, та пробежала глазами.
— Антисемитизм. Да, да. Такого рода явления — распространенный симптом психоза. В особенности если жертва заболевания очень яркая. Психи поглупее просто верят, что в тостере живут пришельцы, но умный человек, теряя рассудок, изобретает более сложные заговоры. И антисемитизм — очень распространенный образчик. Помните известного математика Джона Нэша?
— О котором снят фильм «Игры разума»?
— Один из величайших ученых своего времени. Получил Нобелевскую премию. К тридцати годам стал совершеннейшим шизофреником, и да, он был ярым антисемитом. Считал, что евреи захватили весь мир. Высокоразвитый интеллект не защищает от опасного безумия.
— Средний ай-кью нацистских лидеров был сто тридцать восемь. Очень высокий.
Форрестер взял распечатку, сложил и убрал в карман. У него остался последний вопрос. Надежда мала, но он должен попытаться.
— Когда мы нашли беднягу де Савари, выяснилось, что он написал какое-то слово, единственное слово, на обложке книги. Вся бумага была забрызгана кровью.
— Простите?
— Он держал во рту карандаш и кашлял кровью, когда писал.
Доктор состроила гримасу.
— Какой ужас!
Форрестер кивнул.
— Неудивительно, что написанное трудно разобрать.
— И?..
— Похоже, «undish».
— Undish?
— Undish.
— У меня нет абсолютно никаких идей, что бы это значило.
Форрестер вздохнул.
— Я поискал в Интернете. Оказывается, существует польская дез-метал-группа под названием «Undish».
— Ну… По-вашему, это не то, верно? Разве всякие сатанинские культы не склонны к ужасной музыке? Готике, металлу и тому подобному?
— Да.
Дженис пошла к выходу мимо старых, в темных пятнах крови досок. Форрестер двинулся следом, говоря:
— Но откуда де Савари знать о каких-то металлистах? И зачем сообщать нам о них? Он испытывал страшную боль и понимал, что пишет последнее в жизни слово, — но написал именно это. Почему?
Доктор Эдвардс взглянула на часы.
— Извините. Мне нужно идти. Можем встретиться снова. — Она улыбнулась. — Если хотите, наследующей неделе. Позвоните моему секретарю.
Детектив распрощался и спустился по лестнице, мимо бюстов важных, неулыбающихся светил медицины. С облегчением вышел на залитые солнцем улицы Блумзбери.
Фраза доктора «проявляют уважение к предкам» навела его на размышления. Нелегкие размышления. Она была созвучна статье Роба Латрелл а в «Таймс». Чему-то насчет предков. И тому, где предпочтительнее жить.
Добравшись наконец до Скотленд-Ярда, он взбежал по лестнице и ворвался в свой кабинет. Так сгорал от нетерпения, что, возможно, сбил бы фотографию погибшей дочери, если бы она уже не лежала на столе.
Включил с ходу компьютер, вызвал Google и напечатал в окне: «захоронения предков».
И был вознагражден. Угодил в точку. Нашел то, что упоминалось в статье «Таймс».
Чайеню и Чатал-Хёюк. Два древних кладбища в Турции, неподалеку от храма Гёбекли-тепе.
Крайне важным для Форрестера было то, что они находились под домами. Те, кто совершал человеческие жертвоприношения, прятали их следы под полами собственных жилищ. Получалось, что люди работали, спали, совокуплялись, ели и разговаривали прямо над собственными жертвами. И так продолжалось на протяжении столетий: новый слой трупов, новый пол и снова кости.
Он сделал большой глоток воды «Эвиан». Откуда берется желание жить рядом со своими жертвами? Почему для целой армии душегубов это в порядке вещей? Глядя в окно на золотистое небо, детектив думал о том, что во множестве современных дел встречаются отголоски этого явления. Взять хотя бы дело англичанина Фреда Уэста, похоронившего убитых дочерей на заднем дворе. Или Джона Вейни Гаси из Индианы, зарывшего десятки мальчиков прямо под собственным домом. Когда сталкиваешься с массовым убийством, первым делом ищешь тела в доме преступника. Стандартная полицейская процедура.
Прежде Форрестер никогда не анализировал этот феномен, и сейчас был поражен его странностью. Очевидно, существовала глубокая, может быть, подсознательная потребность — жить рядом с теми, кого убил собственной рукой. Потребность, возникшая не сегодня, а, может быть, десять тысяч лет назад. Вероятно, именно ей подчинялись Клонкерри, которые поселились над костями солдат, погубленных Мясником из Альберта.
Да.
Детектив отхлебнул еще тепловатого «Эвиана». Может, семья Клонкерри чувствовала — или вообразила, что чувствует, — какое-то родство с этими покойниками: в конце концов, захороненные в Рибмоне люди были кельтами. Галльскими воинами…
Форрестер выпрямился. Словно невидимая рука тянула за нить, разматывая клубок его мыслей. Кельты.
Кельты. Кельты? Откуда Клонкерри вообще родом? Он решил поискать в Google «предков Клонкерри».
И нашел меньше чем за две минуты. Клонкерри вышли из старой ирландской семьи, достигнув нового положения с помощью брака. Но не просто из старой ирландской семьи. Их предками были… Уэйли.
Клонкерри вели свой род от Повесы и Поджигателя Церквей, основателей ирландского «Клуба адского огня»!
Детектив широко улыбнулся, глядя на экран. Ему повезло, выпал туз. Он чувствовал, что вот-вот разгадает всю загадку. Прямо здесь и сейчас… за этим письменным столом.
Значит, где может прятаться банда? Долгое время он, Бойжер и все остальные в следственной бригаде предполагали, что банда то покидает Англию, то возвращается. Возможно, отправляется в Италию или во Францию. На частном самолете или на судне. Видимо, они с Бойжером ошибались. Факт итальянского и французского происхождения некоторых членов банды вовсе не означал, что они уезжают в Италию или во Францию.
Есть только одна страна, попасть в которую из Англии можно без паспорта.
Форрестер поднял взгляд. В комнату входил Бойжер.
— Мой финский друг!
— Сэр?
— По-моему, я понял.
— Что?
— Где они прячутся, Бойжер. Я понял, где они прячутся.
