профессора Пиголкина, и та наполовину прочитанная, несколько успевших как следует устареть газет и прочитанный уже августовский номер журнала «Огонёк». [3] Что ж, хоть так, чем никак…
[1] Т. н. «лёгкие пехотные орудия» калибра 75 мм, способные вести настильный и навесной огонь в пределах прямой видимости, эффективное средство непосредственной поддержки пехоты (см. вкладку Доп. материалы)
[2] Лёгкий БТР-40, улучшенное развитие концепции ленд-лизовского американского М3А1 «Скаут», и средний БТР-152, созданный на базе грузового автомобиля ЗиС-151 (см. вкладку Доп. материалы)
[3] Первый номер журнала в нашей истории вышел ещё в 1879 году. В формате еженедельника «Огонёк» издавался с 1899 года
Глава 30
На правильной стороне
Назвать поездку в бронетранспортёре комфортной я бы не согласился, даже если бы мне за это предложили деньги — и откидная скамейка жёсткая, и спинка из броневого борта так себе, хорошо хоть, дорога ровная и ехали мы без тряски. Бээмпэшка времён моей армейской службы в этом плане была куда как удобнее, но откуда ж ей тут взяться? Дворянин Елисеев тоже особого восторга не испытывал, пусть и имел уже небольшой опыт езды в такой машине у отца на службе. Дискомфорт и некоторая нервозность слегка скрашивались комичным видом сидевших напротив Денневитца и Воронкова — уж очень забавно смотрелись оба в армейской полевой форме, ватных безрукавках, стальных штурмовых кирасах и касках. Впрочем, точно так же выглядел сейчас и тёзка, вот только нам с ним было не до смеха. Под сталью кирасы и ватой безрукавки наше общее тело обливалось потом, всё же на дворе конец августа, кобуру с «парабеллумом» навесить оказалось некуда, и сейчас пистолет не шибко удобно устроился в брючном кармане, а при взгляде на соседей Карла Фёдоровича и Дмитрия Антоновича любое веселье вообще мгновенно испарялось — на них вся эта амуниция сидела нормально и естественно, и смотрелась воинственно и угрожающе. Ещё подсумки с дисками и гранатами, автоматы и даже пистолеты с кинжалами, в общем, то самое, о чём говорят «вооружены до зубов». Опять же, все офицеры, пусть за исключением одного капитана да одного штабс-капитана и подпоручики с прапорщиками. Ну и сама цель поездки тоже веселья как-то не прибавляла…
…Объявившись после трёхдневного отсутствия, Денневитц вывалил на нас столько всего, что даже я растерялся, про своего мозгового напарника вообще молчу. Оказывается, нервничали мы с дворянином Елисеевым совсем не напрасно — имела место попытка государственного переворота. Тёзка размашисто перекрестился, я его мысленно поддержал, ведь мы, похоже, удачно увернулись именно от участия в этом, прямо скажем, малопочтенном мероприятии, причём от участия не на той стороне. Или от чего-то совсем уж нехорошего за отказ участвовать.
Кто стоял во главе мятежа, чего мятежники хотели, кто этот самый мятеж поддержал — все эти естественным образом возникшие вопросы коллежский асессор оставил без ответов, сославшись на неполноту сведений и стремительное изменение обстановки. Единственное, что Денневитц утверждал с полной уверенностью, так это то, что мятеж фактически уже провалился, и речь сейчас идёт лишь о подавлении последних очагов сопротивления мятежников и аресте их главарей.
На этаком фоне просьба Карла Фёдоровича помочь в штурме последнего убежища заговорщиков воспринималась уже как нечто не столь страшное, тем более, речь шла не о том, чтобы героически ломиться вперёд с оружием наперевес, а об использовании способностей дворянина Елисеева в телепортации. Названный дворянин согласился сразу, Денневитцу даже не пришлось напоминать о долге верноподданного, смысле дворянства как служилого сословия и прочих высокопафосных правильностях. Да я и сам считал, что в нашем положении поступить в соответствии с теми правильностями было бы как раз правильным, прошу прощения за масло масляное. Всё же дальнейшая жизнь дворянина Елисеева никак не могла оставаться без самого пристального внимания и активного участия государства, и заслуги перед тем самым государством лишними при таком раскладе уж всяко не будут. Как я понимаю, коллежский асессор тоже согласие своего подопечного заранее просчитал, потому что сразу и повёл его соответствующим образом экипироваться.
Забота о его безопасности, несмотря на вес и прочие неудобства её вещественного проявления, тёзку впечатлила, заодно наглядно показав, что решение мы с ним приняли верное. Чуть позже, при посадке в бронетранспортёр, мы увидели, что такая забота не стала каким-то исключением, офицеры, которым предстояло идти на штурм, тоже получили защитные кирасы и каски. Да и ехали мы не просто так, а в составе целой колонны из бронетранспортёров с десантом и спарками крупнокалиберных пулемётов, а также внушительного вида восьмиколёсных броневиков с пушками никак не меньше классических в привычной мне истории трёх дюймов, они же семьдесят шесть миллиметров. А вот гусеничной техники я не увидел никакой, хотя из тёзкиной памяти знал, что есть тут и танки, и самоходки более-менее привычного мне вида. Похоже, впрочем, что особого распространения гусеничная бронетехника здесь не получила, уж и не знаю, почему, или в нашем случае важна была именно скорость, а у колёсных машин она уж всяко побольше.
Если я ничего в здешней Москве не путал, ехали мы на юго-запад. Что там такого могло находиться, что надо было брать штурмом, мы оба не представляли, но и особого волнения не испытывали — что-то, значит, есть, мимо нас, раз уж мы на это дело подрядились, всё равно не пронесут.
Целью нашей поездки оказалась группа зданий фабрично-заводского вида где-то поблизости от Воробьёвых гор. Видел я такие и в своей Москве — добротно, на века построенные корпуса, с почти метровой, если не больше, толщиной стен, сложенных из красного кирпича. Того ещё кирпича, старорежимного, старорежимной же кладки, когда стена от времени и из-за качества скрепляющего кирпичи раствора превращается в монолит, и если вдруг возникает необходимость её ломать, такая работа становится нудной и долгой, не то, что с кирпичными новоделами. Понятия не имею, как долго такие стены выстояли бы под огнём артиллерии, особенно тяжёлой, но здесь и сейчас решили, похоже, артиллерию не применять. Почему? Да кто их знает — может, времени не было орудия подтягивать, может, сам заводик представлял какую-то большую ценность, может, мятежников приказали брать живьём, в любом случае, ответ тут лежал за пределами нашей компетенции.
Остановились мы в некотором отдалении, хотя звуки вялой перестрелки до нас всё-таки долетали. Судя по этим звукам, огонь обе стороны вели исключительно ружейно-пулемётный, то есть укрывшиеся в заводских цехах мятежники имели в этой перестрелке определённое преимущество. Понятно, что если их взять в осаду, долго они бы не выдержали
