— Бонд-стрит, женушка.
— Похоже на развалины Трои.
— Уверяю тебя, что скоро она станет самой модной улицей в Лондоне.
— Чепуха! — заявила графиня, поднимаясь по ступенькам и замечая, что ни на одном доме напротив нет крыши. — Это будет, когда рак на горе свистнет.
Сэр Питер уже вошел в гулкий вестибюль.
— Как видишь, он частично обставлен. Обои по последнему слову моды, для тех, кто идет с ней в ногу.
Как только они оказались в доме, выражение лица графини переменилось, потому что внутреннее убранство и в самом деле оказалось прекрасным. Наверх из вестибюля — элегантных пропорций и с мраморным полом в черно-белую клетку — вела плавно изгибающаяся лестница. Обернувшись, ее светлость пристально посмотрела на мужа.
— И ты за это заплатил?
— Какой прок держать деньги в сундуке? Я не хочу быть самым богатым человеком на кладбище. — Он кивнул. — Все подписано, осталось поставить печати. — Затем повернулся к Элпью, желая стереть с ее лица выражение недоверия. — А для тебя, Элпью, поскольку ты все равно что дочь для моей дорогой жены, я тоже позаботился о прекрасных покоях. Верхний этаж — очень просторный, не сомневайся, — и он весь твой. И если ты не против направить свои, ах, какие легкие стопы вверх по лестнице, можешь сбегать посмотреть, маленькая изменница, пока я показываю жене наше славное новое жилище.
Графиня бродила, прикасаясь ко всему, словно желая убедиться, что это явь, а не сон.
— Но деньги? — запинаясь, пробормотала она, когда муж следом за ней вошел в столовую.
— Позволю напомнить тебе, жена, или, возможно, сообщить, поскольку, боюсь, я мог забыть это сделать, — произнес он, беря ее за руку, — что мои деловые операции, которые за последние несколько лет я провернул как в обеих Америках, так и в Индиях, сделали меня богатейшим человеком Лондона.
Они вошли в кухню, и графиня ахнула при виде открывшегося ей великолепного зрелища. Она подбежала к очагу и принялась поворачивать чугунный вертел.
— Можно зажарить целого поросенка.
— И с гарниром. Один мой большой приятель, вождь индейцев чероки, с которым я там подружился, дал мне восхитительный рецепт жареного поросенка с каштанами и яблоками, сдобренными специями. Он частенько готовил его в своем вигваме. — Сэр Питер принялся демонстрировать другие приспособления. — Воды вдоволь. Она проведена даже в столовую — там устроен маленький фонтан.
Графиня, сунув голову в очаг, исследовала многочисленные крюки — готовить можно было одновременно в нескольких котелках. Вынырнув, она побежала к печке для выпечки хлеба, которая располагалась у задней двери.
— Все будет как в прежние времена, только лучше. — Сэр Питер, подбоченясь, с усмешкой смотрел на жену, которая носилась по кухне, поглаживая утварь. — Мы сможем принимать членов королевской семьи. Представь только, какое меню смогут воплотить здесь наши слуги: утиное рагу, тушеные устрицы, отбивной кролик…
Графиня, как во сне, подхватила:
— Маринованные голуби, испанские слойки, мясной соус, суп-пюре из камбалы…
— Так что скажешь, дорогая женушка?
— Давай поднимемся наверх. — Графиня покраснела. — В спальни.
На площадке они встретили Элпью, которая постаралась взглядом взять сэра Питера на испуг. Она понимала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и жалела, что не может догадаться, что задумал этот человек.
— А ты что скажешь, Элпью? — Сэр Питер задержался на площадке, в то время как его супруга уже бродила по главной спальне.
— Так чудесно, прямо даже не верится, сэр.
— И все это моих рук дело, не так ли? — промурлыкал он. — Ты всегда была склонна преуменьшать мои способности.
Его взгляд, казалось, призывал к возражениям, но Элпью решила промолчать.
— Ты должна заглянуть на кухню, — улыбнулся сэр Питер. — Она обустроена по последнему слову.
Это прозвучало скорее как приказ, чем предложение, поэтому Элпью вприпрыжку побежала вниз по лестнице, а сэр Питер следом за женой с важным видом прошествовал в хозяйскую опочивальню.
— Когда мы можем переехать? — спросила графиня, поглаживая атласные покрывала на немыслимо высокой кровати под балдахином.
— Как только состоится продажа дома на Джермен-стрит.
— Но я думала, — графиня наклонила голову набок, — что за все заплачено?
— За каждый кирпичик, пластинку черепицы и ступеньку. — Сэр Питер обнял графиню и поцеловал в щеку. — Но я подумал, что, имея на счету в банке дополнительную сумму, мы могли бы обзавестись каретой, слугами, и у тебя снова был бы настоящий выезд.
— О, я нисколько не возражаю. — Подняв голову, графиня обнаружила, что каждый из столбиков балдахина увенчан красивым султаном из страусовых перьев. — Почему бы нам не въехать сюда завтра?
— Это должно было стать сюрпризом, но… — Он погладил жену по парику. — На завтра я пригласил художников, они украсят нашим новым гербом все двери, включая парадную, чтобы все знали, чей это дом. Художникам для такой работы понадобится неделя или две. Мы же не хотим жить в запахе льняного масла, скипидара и олифы, а?
Графиня с улыбкой покачала головой.
— Значит, решено. Давай немного подождем и сделаем все как полагается, а, жена?
Ее светлость прижалась щекой к плечу супруга. Не выразить словами, как она была довольна.
Несколько минут, проведенных на кухне в одиночестве, Элпью потратила на то, чтобы скопировать на чистый лист бумаги уравнение из книги записей Бо. И на обратном пути на Джермен-стрит она постучала в дверь Исаака Ньютона. Спустя какое-то время он открыл, прикладывая ко лбу большой кусок говядины.
— Да! — рыкнул он.
— У меня тут одна головоломка, — сказала Элпью, всовывая листок ему в руку. — Она поставила в тупик весь Лондон — от умнейшего химика до опытнейшего аптекаря. Я подумала, может, вы…
Он сделал шаг назад.
— Вы из соседнего дома, не так ли? Из этого Бедлама, каковым является Энглси-хаус.
Элпью ничего не сказала, только протянула листок с уравнением.
— Проваливай! — заорал Ньютон и захлопнул дверь у нее перед носом.
Нисколько не испугавшись, Элпью скрестила пальцы и подсунула листок под дверь Исаака Ньютона.
Дома графиня принялась открывать буфеты и выдвигать ящики, которых не касались много лет.
— У меня нет ни баулов, ни дорожных сундуков. Как я перевезу все эти вещи в новый дом?
Сэр Питер сидел у очага, нежно сжимая бутылку бургундского и с любовью глядя на герб, красовавшийся на каминной полке.
— Не думай пока о сборах, — сказал он, вкручивая в пробку штопор. — Я пришлю для этого слуг. Сейчас тебе надо сесть у камина и выпить за это дело. — Вытащив с хлопком пробку, он наполнил до краев два бокала. — Мне следовало бы раздобыть шампанского, я знаю. Но ничего, выпьем шампанского завтра, после того как я улажу одно маленькое дельце.
