такое чувство, будто я оказалась внутри одной из картинок, которые рисовала в своем воображении вчера, когда Джейми показал мне в лесу свое ментальное упражнение. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Хорошо, – снова говорит она, когда песня заканчивается. – Следующая.
Я шумно вдыхаю и упираюсь взглядом в ковер, размышляя, что играть дальше. Я останавливаюсь на песне, которую написала про Джейми: про то, как он заботится обо всех на свете, кроме себя.
Теперь эта песня звучит для меня иначе, ведь сейчас, когда его маме стало лучше, мне кажется, что и у него все будет хорошо. Он сможет жить своей жизнью, раз она взяла свою под контроль.
– Я бы делала это всегда, но не будет ли слишком больно? – пою я. Когда звучат эти слова, у меня сжимается горло, а голос срывается.
Теперь все по-другому, ведь я знаю, что Джейми – не Зак. Между нами все изменилось. Это так необыкновенно, и мне страшно задумываться о нашем с ним будущем, но это не значит, что я не могу мечтать.
Я закрываю глаза, потому что не хочу видеть выражение лица Айви. Нельзя давать волю эмоциям в студии.
Я всю песню держу глаза закрытыми, позволяя себе прочувствовать каждое ощущение. Джейми занимает все мои мысли, и я улыбаюсь про себя, ведь только благодаря его поддержке я вообще оказалась здесь, и я всегда буду ему за это благодарна.
– Красавица, – звучит в микрофоне отрывистый голос Айви, и мои глаза распахиваются.
Джейми стоит рядом с ней в аппаратной, сложив руки на груди, и смотрит на меня своим выразительным сияющим взглядом. Уголок его рта приподнят, но он серьезный, даже когда улыбается.
Он здесь, и у меня земля уходит из-под ног, так что я просто позволяю улыбке расплыться на моем лице, пока сердце выделывает в груди сальто.
Он здесь, и я чуть сильнее влюбляюсь в Джейми Штрайхера.
* * *
– Интересно, – говорит Айви в лобби вечером, когда решает, что мы закончили. Сейчас восемь часов, и я умираю от голода, но я бы тут и на несколько дней осталась, если бы она попросила. Она долго и вдумчиво на меня смотрит, едва обращая внимание на Джейми. – Очень интересно. Спасибо вам. На сегодня мы закончили.
А потом она уходит, снова исчезнув в аппаратной. По ее реакции непонятно, впечатлила я ее или опозорилась, но я не знаю, могла ли сделать лучше.
– Пташка. – Взгляд Джейми на моем лице, как прикосновение его пальцев. Его глаза мягкие, как бархат, и мое сердце сжимается, когда я улыбаюсь ему. – Ты это сделала.
Эмоции меня переполняют, и я улыбаюсь еще шире.
– Кажется, сделала.
Что-то происходит между нами. Все те чувства, что я испытываю к парню, который стал чем-то гораздо бо́льшим, чем Джейми Штрайхер, дрожат в воздухе и требуют к себе внимания. Его взгляд падает на мои губы, и в нем я вижу не просто жар, а что-то большее. Его глаза снова встречаются с моими, и он одаривает меня своей фирменной гордой улыбкой.
– Пойдем накормим тебя, – говорит он, и я киваю. – А потом домой.
Глава 57. Джейми
МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ ДОМОЙ после ужина, а потом ведем Дейзи на позднюю прогулку. Я еще никогда не чувствовал себя настолько влюбленным в мою милую ассистентку.
Она такая смелая. Она пела в этой студии всей душой, просто вскрыла грудную клетку и позволила миру взглянуть, как за ребрами бьется ее сердце, хоть и было страшно.
Она вернулась на лед, как я и сказал ей несколько месяцев назад.
– Спасибо, что пришел сегодня, – говорит она, скидывая кеды.
– Как я мог такое пропустить. – Я чуть не прогулял тренировку, чтобы пойти, но в итоге просто убежал со всех ног сразу после свистка. – Я так горжусь тобой, пташка.
Ее веки дрожат, и она не отрывает от меня взгляда. У нее такие красивые, такие роскошные губы, что у меня буквально руки чешутся провести по ним пальцами.
– Мне нравится, когда ты так меня называешь.
Мой пульс подскакивает, и в груди вырастает что-то огромное. Внезапно я понимаю, что это прозвище – на самом деле способ сказать ей, что я ее люблю. Я делал это месяцами, опережая события в реальности. Слова вертятся на кончике моего языка, но я их придерживаю.
Это все слишком непривычно, и я не хочу ее торопить.
Мой рот кривится в неловкой улыбке.
– Мне нравится так тебя называть.
Я смотрю сверху вниз на Пиппу и ее гипнотизирующие серо-голубые глаза. Я никогда не найду никого похожего на Пиппу Хартли. Она – одна на миллион, и после того, что я сегодня увидел, она, наконец, это поняла.
– Я хочу кое о чем тебя спросить, – говорю я и убираю ей за ухо прядь волос.
Я обдумывал это еще с Нового года, когда мои чувства к Пиппе Хартли сбили меня с ног, как грузовой поезд.
– Я хочу связаться с Эрин. – Перед моими глазами встает раздавленное выражение лица Эрин, и меня захлестывает чувство вины. – Я хочу расставить с ней все по местам. Я… – У меня не хватает слов, когда я смотрю на Пиппу и ее открытое, заинтересованное лицо. Господи, я люблю ее. Я сделаю все, чтобы не позволить себе сломать ее, как Эрин. – Я хочу все исправить.
Пиппа грустно мне улыбается.
– Ты всегда хочешь все исправить.
Я киваю.
– Это важно. Ты не против?
– Конечно, нет.
Я знал, что она не будет возражать, но теперь, когда мы стали… кем-то: парой, партнерами, девушкой и парнем, или какие еще существуют определения, которые все равно слишком слабы и бледны для того, чтобы описать мои чувства к Пиппе, – я хочу быть с ней максимально открытым.
Я прижимаюсь губами к ее виску, и она закрывает глаза. Ее кожа такая теплая и мягкая, и я двигаюсь по ее щеке, приближаюсь к мочке уха. Ее аромат опьяняет, обволакивает и чертовски возбуждает.
– Мы должны кое-что попробовать, – говорю я, потому что не был с ней по-настоящему еще с Нового года. Сначала я ездил на игры, а вчера она репетировала свои песни в комнате с гитарой до самой ночи.
У нее перехватывает дыхание, когда я нежно прикусываю ее ушко.
– Что?
Я запускаю руки ей в волосы и запрокидываю голову, чтобы она взглянула на меня.
– Я хочу, чтобы ты кончила дважды.
Глаза Пиппы округляются, а губы размыкаются, когда она ищет глазами мой взгляд.
– Я никогда…
– Знаю.
– Не уверена, что
