Митя зашел за Дашкой в садик. Дети с воплями носились по участку, все мокрые и грязные, молодая воспитательница поглядывала на них с тоской.
— Ну и чего ты такая грязная? — спросил Митя, вытирая Дашке платком сопли.
— Все такие грязные, — нашлась хитрая Дашка.
— А если все будут в лужах лежать, как поросята, ты тоже ляжешь? — поинтересовался Митя.
— Нет, в луже, пожалуй, не буду, — покачала головой дочь.
— То-то, своим умом живи, — сказал Митя наставительно. — Иди прощайся с воспитательницей.
— АлександраАндреевнаможнопойтидомойдосвидания! — прокричала Дашка скороговоркой и вприпрыжку понеслась за отцом.
Они заехали в детское кафе поесть мороженого с фруктами, попить молочных коктейлей, — в общем, оттянуться, пока мама не видит.
— Только не жадничай, — сказал Митя, ставя на стол перед Дашкой мороженое и коктейль. — Ешь помаленьку. Если заболеешь, я с тобой дома сидеть не буду. Некогда мне.
— Работы много, — с пониманием закивала Дашка, принимаясь за мороженое. А тебя еще не выгнали с этих, как их?… Дика-дика…
— Зам. деканов? Нет, не выгнали. А если б выгнали, тогда тебе и мороженое не пришлось бы есть.
— Почему? Денежек мало будет?
— Денежек — денежек, — вздохнул Митя. Он решил тоже выпить молочного коктейля. Поднялся, отошел к стойке. Его взгляд упал на витрину кафе. В витрине стоял картонный Кот Леопольд с мышами, а за витриной текла весенняя уличная жизнь: шли пешеходы в расстегнутых куртках и пальто, ехали, сияя солнечными боками, машины. У витрины задержался широкоплечий здоровяк — засмотрелся на картонного кота, двинулся дальше. Митя его сразу узнал. Это был университетский инфернальный мужик, которого он видел по обкурке, который тогда выбросил парня из окна, который вырубил его одним ударом, который с ним здоровался… Митя, не дождавшись очереди, бросился к столику.
— Быстро — быстро — быстро отсюда! — поднял дочь, стал напяливать на нее куртку.
— Пап, я не доела! — в глазах у Дашки стояли слезы. — А коктейль?! Чужие дети все съедят!
— Дашуль, ты понимаешь, когда серьезно?
Дашка кивнула.
— Сейчас очень серьезно! Давай мы сейчас отсюда убежим, а возле дома я тебе куплю все то же самое.
— А, возле дома! Хитренький какой! Там такого мороженого нету! — захныкала Дашка.
Митя потащил ее к выходу. Она упиралась. Он запихал ревущую дочь на заднее сидение, сорвал машину с места. Митя проехал мимо инфернального мужика. Мужик шел по улице, смешно размахивая большими руками, и глазел на витрины. Митю он не заметил. “Черт возьми, может, у меня совсем крыша съехала? — он глянул в зеркало на плачущую дочь, и сердце защемило. — Идет мужик, и идет! Никого не трогает. Может, это не он? Может, это вовсе не Марата человек? Все его люди по тюрьмам чалятся за крупный опт. Какого черта он тут шляется?! Сидел бы в своем университете, сволочь!”
Возле дома Митя напокупал дочери мороженого, бананов, киви, шоколадных коктейлей, — в общем всего, чего она только пожелала в тот момент. Перед тем как выйти из машины, он долго глазел по сторонам, опасаясь увидеть во дворе широкие плечи инфернального мужика. Слава богу, не было.
Он настолько убедил себя в том, что все происшедшее — плод его больного воображения, что даже не стал отправлять своих девчонок на дачу. Единственное — попросил Вику посидеть пока с Дашкой дома и без него во дворе не гулять.
— Что опять тот бандит? Ты же говорил, что его поймали! — встревожилась Вика.
— Да нет-нет, у них в садике карантин по ветрянке. Тебе нужна дома ветрянка? То-то. Вот и посиди пока не уляжется, — Митя врал только на половину. Он, действительно, видел в садике объявление о карантине. Висело оно на дверях соседней группы.
Вика посмотрела на Дашку, лопающую мороженое с бананом, и вздохнула:
— Когда же ты у меня уже вырастешь?
Дашка подняла вверх руку, примеряясь к отцовскому росту. — Еще долго, мам!
После того случая в детском кафе прошло больше месяца, и Митя потихоньку успокоился. Скоро валом повалили “пеньки”, от некоторых Мите даже пришлось отказаться. Еще бы! — заниматься с зам. декана факультета — почти стопроцентное поступление. Родители чуть ли не на коленях умоляли.
Был девятый час. Митя в деканате занимался с длинноволосым рыжим парнем по имени Иван. Родители паренька были “крутыми” и платили хорошо. Но сам Иванушка бы самым что ни есть настоящим “пеньком”, ленивым, невнимательным и безалаберным. Мало того, что он сегодня опоздал на занятие почти на полчаса, пришел с пивным запахом изо рта, так еще умудрился не сделать ни одного упражнения из домашнего задания! Митя на него рассердился и как следует отчитал, но делать нечего — надо было отрабатывать заплаченные еще на прошлой неделе пятьдесят долларов.
— Ну, Ванечка, раз не выполнил “домашку”, давай сейчас сделаем. Тридцатое упражнение. На приставки “при” и “пре”. Правило помнишь? Бери карандаш и прямо в учебнике вставляй пропущенные буквы. Здесь у нас что, “при” или “пре”. Соображай. Значение приближения, присоединения, — стал подсказывать Митя.
Ванечка грыз карандаш, не желая ничего соображать.
— Ладно, попробуй самостоятельно сделать. Третье занятие над этим правилом сидим, — Митя опять начал сердиться. — Я пока пойду покурю.
Митя вышел в коридор, потянулся, разминая затекшие за день мышцы. Во работка, врагу не пожелаешь: в девять пришел, а в восемь еще не ушел! Он направился к закутку около мужского туалета. Без охоты выкурил сигарету. Захотелось по малой нужде. В туалете было темно. Митя не стал зажигать свет, зашел в кабинку, расстегнул брюки. Он услышал шорох, но оглянуться не успел — что-то острое впилось ему в горло, стало сдавливать шею. “Удавка!”— промелькнуло в голове. Он попытался вывернуться, не тут-то было. Захрипел надсадно. Понимая, что сейчас задохнется и умрет, двинул ногой что было силы назад, целясь в подколенную чашечку, как в свое время учили в секции по самообороне. Видимо, попал. Раздался болезненный всхлип, удавка ослабла. Митя мгновенно развернулся лицом к противнику, одновременно выхватывая из специально пришитого к пиджаку кармана пистолет. Пистолет у него всегда был взведен. Нужно было только снять с предохранителя. Брюки съехали вниз. “Только не споткнуться!” Митя увидел перекошенное болью лицо инфернального мужика, который все еще пытался затянуть удавку, щелкнул собачкой и трижды выстрелил в упор, оглохнув от выстрелов. Удавка ослабла. Мужик кулем повалился на кафельный пол. Митя опустился рядом с ним, хватая ртом воздух. Опомнился, отодвинулся от мужика подальше, поднялся, держась за стену, надел брюки, снял с шеи шнурок. Он включил свет в умывалке, с ужасом увидел вздувшийся на шее кровавый рубец. Сунул голову под кран с холодной водой. Шатаясь, вышел из умывалки. Коридор был пуст. Он заглянул в аудиторию рядом с туалетом — никого. Зашел в женский — пусто. Пожалуй, Ванечка мог не услышать выстрелов — деканат был довольно далеко, и металлическая дверь была плотно закрыта. Он вспомнил о пистолете, вернулся в туалет, осторожно перешагнув через расплывающуюся рядом с мужиком темную лужу, подобрал оружие, сунул назад в карман пиджака. Лихорадочно соображал, как быть дальше. Вдруг в сознании всплыла фраза из какого-то детективного сериала: “Нет тела, нет и дела.” Нужно было выпроводить “пенька”. Для того, чтобы скрыть рубец, он поднял ворот рубашки, закрыл шею. Вошел в деканат, намеренно тяжело дыша.
