Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
«Нас осталось слишком мало. Скоро весь мир заполонят зубочистки, тролли, олафы, одноглазые хью и прочий мусор. А мы вымрем, как мамонты – морально устаревшие, никому не нужные, не желающие приспособиться, не умеющие глотки рвать за кусок мяса или мешок монет. Мы ничего не сможем сделать и под конец будем лишь с отчаянием смотреть по сторонам и жаловаться друг другу: вот, куда катится мир. Что же делать, что же нам делать…
А потом дикость и мерзость поглотят нас…»
Пошта изложил свои мысли профессору, но Кайсанбек Аланович только покачал головой:
– Так всегда было и так всегда будет. История движется по спирали. Вслед за темными веками Средневековья придет и эпоха Ренессанса. Мы этого, конечно, уже не увидим, но и монахи, переписывая труды Аристотеля, не думали, что когда-нибудь их будут изучать в университетах в рамках общего курса философии. Надо верить. Только вера в победу человечества, наша с вами, юноша, вера даст этому человечеству шанс.
Пошта про себя усомнился в том, стоит ли давать шанс такому человечеству. Конечно, профессору он этого говорить не стал.
Поезд замедлил ход – приближались к хутору «Изобильный».
Листоноша решил воспользоваться остановкой, чтобы привести себя в порядок. Темнело. Хутор был абсолютно типичным – несколько беленых хат под соломенными крышами, загоны для скота, где происходило какое-то бурное шевеление. Там орали дикими голосами, и Пошта даже понять не смог, кто издает эти чудовищные звуки. Наверное, какие-нибудь мутировавшие коровы. Или козы. Или кого там собирался забирать с хутора машинист?
Хозяин Изобильного, мелкий и верткий татарин в вышиванке, суетился, встречая дорогих гостей. Пошту с профессором провели в хату, где дебелая баба с русой косой уже накрывала на стол. Полное смешение стилей: борщ, вареники, эчпочмаки, плов… Профессор выразил сомнения в безопасности местной кухни. Ясно, что с дозиметром никто не заморачивался, хорошо, если воду очищенную взяли. Поште было все равно. Поразмыслив, Кайсанбек Аланович принял его аргумент – двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Поужинали сытно и обильно, не утруждая себя застольной беседой. Пошта уже даже смирился с вынужденной задержкой. В конце концов, отдохнуть даже неплохо, а если подумать – и вовсе необходимо. Утречком же, когда мычащее стадо погрузят в поезд, выспавшийся Пошта отправится в Джанкой и будет дома уже через несколько часов.
Перед сном листоноша вышел во двор.
В поезд грузили смутно различимое в свете звезд стадо. Сельское хозяйство Пошту не интересовало чуть более, чем полностью – ему было вообще пофиг, лишь бы мясо не кончилось… Машинист стоял в распахнутых дверях вагора-теплушки с накладной в руках – сверял количество голов, надо полагать.
Пошта глубоко вдохнул прохладный воздух. Завтра, уже завтра он будет дома. И отправился спать.
* * *
Поднялись с первыми лучами солнца. Профессор и Пошта шли вдоль поезда к кабине машиниста, когда листоноша заметил странное. Точнее, даже не заметил – поймал краем взгляда и тут же отвернулся. Сознание яростно сопротивлялось: ну чего ты по сторонам глазеешь, новые приключения на задницу ищешь, тебе домой пора. Давно пора, между прочим.
И все же, пройдя еще несколько шагов, Пошта остановился и обернулся.
Сквозь щели вагона-теплушки к нему тянулись тонкие и очень грязные детские руки.
Листоноша тронул профессора за рукав, шепотом позвал:
– Кайсанбек Аланович!
Профессор проследил за его взглядом и все понял без дальнейших объяснений. Лицо у него вытянулось, побледнело, руки мелко задрожали. Это что же получается, копать-колотить, Летучий Поезд рабов перевозит?
Работорговля – явление, увы, неистребимое. С конкретными случаями листоноши пытались бороться, но силы были малы для систематического уничтожения ублюдков. А невольничьи рынки и караваны обычно очень и очень хорошо охранялись. Нечего и думать было вдвоем с профессором захватить Летучий Поезд.
Да и… Стоило ли?
История идет своим чередом, перемалывая отдельные судьбы. Кто сказал, что быть рабом в нынешнем Крыму – плохо? Здесь вообще плохо быть, и не важно, в каком качестве.
Пошта с профессором переглянулись, будто поговорили об этом. Кайсанбек Аланович пожал плечами.
– Мы ничем не рискуем, – сказал Пошта.
Он подошел к вагону и тронул тонкие, судорожно сжавшиеся пальчики.
– Ты кто? Где твоя мама?
Молчание. Странные звуки, слышанные еще ночью. Пошта с Кайсанбеком Алановичем снова переглянулись, ничего не понимая. Что-то в детских руках насторожило листоношу. Под странным углом они изгибались, как будто… Да не как будто, а так и было на самом деле: дополнительные суставы. Мутантик.
Пошта вздохнул с облегчением. Ему показалось, что профессор – тоже.
Нет нужны вмешиваться. Безмозглые, деградировавшие мутанты часто использовались как рабочая сила. В рабство везли не негров, а обезьян. Как по Поште, им в неволе было даже лучше: хотя бы кормят, да и опасностей нет. Никто тебя не сожрет.
Утратив интерес к теплушке, он уже собрался было идти, когда ребенок ответил.
– Где мама? – спросил кроха-мутант.
Пошта и профессор застыли, будто громом пораженные. Что это? Частный случай звукоподражания, по случайности кажущийся осмысленным вопросом? Или маленькое существо в отчаянии спрашивает про маму у первого попавшегося взрослого, пожелавшего с ним заговорить?
– Не знаю, маленький, – на всякий случай ответил Пошта.
В какофонии звуков, доносящихся из вагона, он все равно расслышал молчание.
– Хочу к маме, – с упорным отчаянием вздохнул наконец ребенок.
Профессор оттер Пошту в сторону, взял ладошки в свои. По лицу его видно было: ни черта не понимает. Но у профессора точно больше опыта общения с детьми. У Пошты, в силу крайней занятости и еще невеликого возраста, своих не было, а братьев и сестер он помнить не мог. Он рос в интернате в Джанкое, и как-то ему не до малявок было.
– Ты откуда? Где ты живешь?
– Хочу к ма-аме! – малыш разревелся.
Пошта отвернулся. Можно было бы предположить, что он – человеческий ребенок, случайно затесавшийся в один вагон с мутантами. Но руки… Копать-колотить, да как же это?!
Машинист, видимо, озабоченный исчезновением пассажиров, спешил к ним вдоль поезда. Заметив, что профессор с кем-то разговаривает, расплылся в улыбке:
– Кайсанбек Аланович! Ну что вы с ними беседуете! Это же мутанты! Они же безмозглые!
Ребенок надрывался уже нечленораздельно, и Поште показалось, что его успокаивают там, внутри, вроде бы кто-то бубнил ласково…
– Однако, – развернувшись мощным корпусом к машинисту, с достоинством ответил профессор, – они поддерживают беседу.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
