просто, — смутился Астарот.
— Нет-нет, Вовка прав! — Бельфегор вскочил. — Я тоже тебе хотел сказать, еще тогда.
— Ну… наверное, — щеки Астарота порозовели. — Я как-то даже не заметил. Казалось, ну пою и пою…
В зале стало шумно, потому что до того деликатно топлавшиеся в дверях журналисты «Африки» вломились всей гурьбой в зрительный зал. Они хлопали Астарота по плечам, поздравляли, кто-то спрашивал, а можно ли купить кассету. Конечно же, они все знали моих «ангелочков». Лица с обложки первого выпуска, как же!
Я тихонько поднялся и отошел в сторону от движа.
— Ну как, босс, я справляюсь? — со смешком спросила Кристина, незаметно подошедшая сзади.
— У меня была пара вопросиков, особенно насчет этой косухи, — сказал я. — Но вообще я бы сказал, что ты творишь чудеса. А тебе-то самой как? Нравится все это? Саня парень специфический, на твоего Игорешу совершенно не похож.
— Ну… — Кристина склонила голову и посмотрела на Астарота долгим задумчивым взглядом. — При других обстоятельствах я вряд ли на него бы посмотрела, это правда.
— То есть, ни о какой любви с первого взгляда тут речь не идет, верно? — усмехнулся я.
— Шутишь? — Кристина дернула плечиком. — Нет, он неплохой парень, на самом деле… Просто…
— Вообще у меня есть опасения только насчет одного момента, — сказал я. — Когда тебе надоест эта игра, и ты решишь его бросить, это здорово Саню размажет. Предупреди заранее, ладно? Подумаем вместе, как смягчить момент в случае чего.
— Я не уверена, что хочу его бросать, — задумчиво проговорила Кристина и снова посмотрела на Астрота. — На самом деле, я смотрю на тебя. Сначала я не понимала, почему ты вообще с ними возишься. Ты же им как батя. Сопельки вытираешь, за ручку водишь… А сейчас, кажется, до меня дошло. Они — это твой проект, верно? А ты такой что-то вроде Айзеншписа, так? Ты ведь поэтому с ними нянчишься, а не потому что вы с детства дружите?
Я улыбнулся. Может эта их психологическая академия — это не такая уж и филькина контора? И чему-то реально учат? Так-то она права, если цинично смотреть на вещи. Да, за все время я успел прикипеть к «ангелочкам» душой, так что нельзя стопроцентно утверждать, что это все — только бизнес. Но Кристина зрит в корень.
— У меня встречный договор, — серьезно сказала Кристина. — Возьми меня партнером.
— Вот как? — я удивленно приподнял бровь.
— Между прочим, я серьезно, — сказала она. — У меня есть кое-какие связи, и я хорошо разбираюсь в моде. Могу быть имиджмейкером. Когда они станут настоящими звездами, не годиться выглядеть… Вот как они сейчас!
— Решительный настрой, — усмехнулся я.
— И еще у меня есть всякие мысли… — Кристина посмотрела мне в глаза. Ее кукольное личико было серьезным и строгим. — Только не смей говорить, что я все себе напридумывала! Я же не дурочка какая-то!
Я засмеялся, но тут же оборвал смех.
— Прости, — я положил руку ей на плечо. — Это я про другое. Слушай, сейчас не самое подходящее время для таких серьезных разговоров. Давай поговорим после нашей поездки в Питер, ладно?
— Но я тоже хочу поехать! — Кристина возмущенно вздернула подбородок.
— Я в курсе, — усмехнулся я. — Саня мне говрорил. Просто вдруг за поездку ты передумаешь? Встретишь в Питере какую-нибудь настоящую рок-звезду и сбежишь.
— Нет! — Кристина помотала головой. — Не сбегу! Я хочу сама создавать звезд, а не быть чьей-то куклой!
Я приложил палец к губам. Разговор пора было заканчивать, потому что Астарот поднялся со своего места, нашел взглядом Кристину и направился в нашу сторону. С несколько встревоженным видом.
— О чем болтаете? — чуть натянутым тоном спросил он.
— Обсуждаем, что нужно снимать новый клип, — не задумываясь, соврал я. — Кристина у нас опытная кинозвезда, ролик для «Золотого тельца» на ура зашел. Вот и предлагал ей повторить опыт.
— Ну это только когда вернемся из Питера, — тревожность с лица Астарота моментально сдуло, вернулось самодовольное выражение. Вот и ладушки. Я незаметно пожал Кристине руку, мол, мы еще вернемся к этому разговору, и направился к Жану.
«…и никаких тебе рамок и досмотров», — подумал я, когда вся наша немаленькая и довольно шумная компания, отягощенная громоздкими чехлами и кофрами втянулась в здание новокиневского железнодорожного вокзала. Нда, вокзал в девяностых — это трындец, конечно. Прямо-таки точка притяжения всех на свете маргиналов этого города. И его окрестностей. Площадь, которая в будущем станет уютным и стильным сквером, поделили между собой мрачноватого вида бомбилы с обшарпанными тачками и торговцы всякой ерундой. Прилавки сделаны из чего попало — из табуреток, журнальных столиков, ящиков и коробок. Продавали, натурально, все на свете — от сигарет поштучно до автозапчастей. Не говоря уже про все виды напитков, конфет и колбас. Все это было разложено вперемешку на покрывалах и простынках, безо всяких там санитарных норм и прочих предрассудков. Между всем этим курсировали пожилые громогласные тетки с сумками.
— Пирожки! Пирожки! С картошкой, капустой, лук с яйцом!
— Мороженое, мороженое покупаем! Сливочное, пломбир, забава!
«Ну да, для мороженого-то самый сезон!» — подумал я, шевеля замерзающими пальцами. Отобрал у Бельфегора его кофр с поливоксом. Все-таки, я сильнее. И багажа у меня нет. Но пальцы на морозе отмерзали, трындец просто!
И еще — цыгане. Рядом с правым крылом вокзала расположился чуть ли не целый табор. С тюками, оравой горластых детей и всем вот этим. Так странно. В двадцать первом веке я как-то даже не припомню, чтобы где-то мне встречались вот такие цыгане. Куда они все делись, интересно? Сейчас, в девяностые, кажется, что они вообще везде. Где бы ты ни шел, обязательно дорогу тебе преградит черноглазая барышня в ворохе длинных юбок и платке. «Стой, молодой-красивый, всю правду тебе скажу!»
Подмечать все
