костюм, простой, но дорогой.
Компания мгновенно прерывается, карта исчезает, а три пары глаз смотрят прямо на нас.
Маль резко поднимается и сверлит взглядом мое лицо.
Он слишком старался замаскировать волнение уверенностью, а потому оно осталось на виду.
Раскосые глаза Маля превращаются в две горящие интересом щелки. Не выдержав этого пронзительного взгляда, подаюсь чуть назад. Глаза болезненно пощипывает. Испытываю неподдельную радость, видя своего друга живым и здоровым. Улыбаюсь дурацкой улыбкой. Но он нет. Он переводит взгляд на Александра и говорит властным холодным голосом:
— Я видел ее смерть, как это возможно?
— Иногда глаза нас обманывают, — честно отвечает Александр.
— Столько шуму и стараний из-за простой адептки? — ворчливо бубнит мужчина.
— Это же Александр, — довольно хихикает женщина, — Так он вам и рассказал всю правду.
Тревожно забили часы где-то за пределами зала. Я делаю несколько шагов вперёд, хочу увидеть его ближе. Маль идёт на встречу, настороженно, не отнимая от меня взгляд. Он смотрит на меня пристально, жадно, словно не верит, что я здесь.
Между нами пять шагов. Так мы и встали друг на против друга.
— Невозможно, — сквозь зубы, наконец, выдыхает он, — Ты ее проверил? Это точно она?
— Эй! — недовольно вспыхиваю я, — Она здесь, можешь задать все имеющиеся вопросы мне, лично.
— Где Анита? — холодно спрашивает он.
Внутри поднимается волна гнева, с трудом сдерживаюсь, чтобы не зарядить ему увесистый подзатыльник. Передо мной король все-таки!
— Это все что тебя интересует, Маль? Не как дела? Как спаслась и как протянула так долго? А?
Женщина позади Маля охает и хватается за грудь, мужчина едко ухмыляется.
— Все по порядку, Деверо, — отстранено отвечает тот. Моя вспышка гнева его никак не тронула.
— Вот значит какой теперь порядок, — скриплю зубами я, — Анита будет тут к утру, Ва-ше Величество, — противно тяну слова я и клянясь ему так низко насколько позволяет гибкость тела.
— Твоё паясничество сейчас не к месту, юная леди, — осуждающе говорит один из мужчин позади Маля.
— Ох, простите, — наигранно закатываю глаза.
— Идемте, Вашей величество, нам нужно достроить карту защиты, — деловито говорит женщина и всей делегацией Топают к выходу, — Александр вы нам очень нужны, понимаю, вы с дороги, но прошу, присоединитесь, вы более ознакомлены за ситуацией за границей.
— Конечно, дайте мне минутку, — отвечает Александр.
Маль бросает на меня оценивающий взгляд и следует за своей свитой.
Я из последних сил сдерживалась, чтобы не побежать за ним, не броситься на шею, крепко сжать в своих объятиях. Как тогда, за пару дней до моего незапланированного побега. Но то был другой Маль, этого я пока не знаю.
Нежное прикосновение к щеке пробудило меня от воспоминаний. Я резко отпрянула от неожиданности, меня застали врасплох.
— Дай ему время.
Рука Александра застыла возле моего лица, он больше не касался моей щеки, так и стоял, в странной, неоднозначной позе.
Торопливо вытерла влажные капли на щеках.
Я восхищалась Александром, почти боготворила, для меня он был идеальным примером преданного поданного королевства.
Он был остроумен, проницателен, мудр и недосягаемым… И это его мимолетное касание моей щеки выбило почву из под ног. Я страстно желаю узнать, что у него на душе, о чем он думает. Будет ли достаточно просто спросить? И это мимолетное прикосновение, нежное, внезапное, заставило меня забыть о Мале. Я смотрела на Александра широко раскрытыми глазами и молчала. Ждала. Чего-то ждала.
— Служанка проводит тебя в твои покои, — лишь сказал он и вышел следом.
Одиночество — это такое состояние, когда ты отделен от остальных. Когда ты другой. Я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.
Глава 24. Вишневая настойка
В моей комнате была кровать с балдахином, кресло, резной столик, панель из дерева цвета мёда, за которой скрывался шкаф, мягкая банкетка и туалетный столик с огромным старинным зеркалом, на нем множество великолепных мелочей, создающих роскошную атмосферу. Но самое главное здесь было три огромных окна до самого потолка, одно из которых было выходом на свой личный балкон. Арочные окна были обрамлены невесомыми занавесками, которые мягко покачивались в такт задувающему ветру.
Служанка что-то щебетала, даже показывала, а я растерянно оглядывала это роскошное жилище. Я ютилась с Мегги в комнате не больше четыре на четыре метра, каждый ее угол был заставлен обычной неброской мебелью. В доме у Летиции в моем личном угле вообще помещалась кровать, комод и шкаф, даже ходить было сложно. Здесь же можно было устраивать тренировку.
Я обхватила себя руками, стараясь не разреветься перед этой незнакомой молоденькой девушкой. На душе было настолько паршиво, что слёзы сами наворачивались на глаза. Почему Маль обошёлся со мной так холодно, будто мы никогда не были близкими друзьями? Будто я никогда не лежала у него на плече и не слушала его шумное размеренное дыхание. Я писала ему письма, когда он был в отъезде, мечтала попасть с ним один отряд. Он целовал меня совсем недавно. Неужели так мало нужно, чтобы все разрушить?
Как только затворилась дверь за служанкой, открыла тень и мягкими кошачьими шагами вступила в свою комнату в доме Летиции. В жилище царил полумрак, электрическая лампочка горела только в коридоре. В моей комнате все осталось именно так, как я оставила. Фотографии на комоде, мои вещи в шкафу, небрежно заправленная кровать и наглухо задернутые шторы. Стало легче, спокойнее. Это место стало моим домом. Плавно опустилась на кровать и уставилась в стену, обдумывая что делать дальше.
— Мать честная! Великая Дакиня! — взвизгнула Летиция где-то в коридоре и выронила набор рукоделия, который рассыпался по цветастому ковру. Ее трясущаяся рука нашарила выключатель и меня ослепило искусственным немагическим светом.
— Прости, Летиция, — виновата сказала, щурясь от света, — Мне нужно было восстановить, э-э, душевное равновесие.
— Моя дорогая, — снова щелчок выключателя и мир погрузился в полумрак, — Ты меня жутко напугала, послушай как сердце бьется!
Летиция уселась рядом на кровать, схватила мою руку и эмоционально прижала к своей груди. Сердечный ритм действительно был нарушен, от этого снова стало стыдно. Но мне так хотелось побыть в одиночестве и именно здесь. Хоть немного.
— Дейдре, девочка моя, все хорошо? Ты выглядишь такой уставшей и грустной, — пожилая женщина ласково погладила меня по голове, — Я совершено не почувствовала твоего появления, это так удивительно! Старею что ли?
— Мы добрались до Юга, все хорошо, — поспешно заверила я Летицию, — Просто там все такое чужое, такое… Такое… Я почувствовала себя одинокой, мне захотелось оказаться здесь, в этом доме, снова почувствовать себя собой и свободной от всего.
