«Все это очень хорошо, – подумал Друн. – Но лучше все-таки попросить разрешения».
– Кто бы ни был хозяином этого моста, я хотел бы им воспользоваться! – закричал он.
Ответа не было. Друну показалось, однако, что из-под моста послышались какие-то шорохи и хлюпанье.
– Хозяин моста! Если проход запрещен, выйдите и объявите об этом! Иначе я пройду по мосту и вам придется удовольствоваться моей благодарностью!
Из глубокой тени под мостом выскочил тролль в лиловом вельветовом сюртуке. Он был еще уродливее предыдущего – бородавки и жировые шишки покрывали его лоб, нависший подобно утесу над маленьким красным носом с обращенными вперед ноздрями:
– Чего ты тут разорался? Не дают ни минуты покоя!
– Я хотел бы пройти по мосту.
– Только посмей взойти на мой драгоценный мост, и я мигом засуну тебя в корзину! За проход изволь заплатить серебряный флорин.
– Это очень дорого.
– Воля твоя – плати, как делают все уважаемые люди, или убирайся восвояси!
– Что ж, так и быть!
Друн открыл кошелек, достал серебряный флорин и бросил его троллю. Надкусив монету, тот спрятал ее в сумку на поясе:
– Давай, иди! И намотай на ус: незачем поднимать такой шум!
Друн прошел по мосту и снова зашагал по тропе. На другом берегу деревья росли редко, и солнечный свет, согревая плечи, радовал Друна. В конечном счете не так уж плохо было ни от кого не зависеть и идти куда глаза глядят! Особенно будучи хозяином кошелька, в который возвращались вынужденно потраченные деньги. Друн постучал по кошельку, и в нем появилась серебряная монета с отметиной, оставленной зубом тролля. Насвистывая веселую мелодию, Друн поспешил дальше.
Древесные кроны снова сомкнулись над тропой; Друн шел мимо крутого холма, густо заросшего кустами цветущего мирта и белой торенией.
Внезапный лай заставил его подскочить и обернуться: на тропу у него за спиной выскочили два огромных черных пса, брызжущих слюной и скалящих зубы. Цепи сдерживали псов – рыча, они бросались к Друну, поднимаясь на задние лапы и рывками натягивая цепи. Ошеломленный Друн с волшебной шпагой в руке встал лицом к собакам, готовый защищаться. Он начал было потихоньку отступать, но с оглушительным ревом еще два пса, такие же злобные, как первые, бросились ему на спину, и Друну пришлось срочно отскочить вперед.
Он оказался в западне между двумя парами бешеных псов, каждый из которых старался превзойти другого, пытаясь сорваться с цепи и вцепиться зубами в горло незадачливого путника.
Друн вспомнил о талисмане.
– Поразительно, что я не в ужасе! – сказал он себе дрожащим голосом. – Что ж, придется проявить отвагу и уничтожить этих чудищ.
Он взмахнул своей шпагой, Дассенахом:
– Вот я вам покажу, сукины дети! Небось зубы-то вам больше не пригодятся, когда я поотрубаю вам башки!
Сверху послышалась строгая команда. Псы замолчали и застыли в позах, выражавших готовность возобновить нападение. Взглянув наверх, Друн заметил крохотную бревенчатую хижину, ютившуюся на уступе холма в трех ярдах над тропой. На крыльце стоял тролль, в котором, казалось, сочетались все отвратительные качества двух предыдущих. На нем были штаны и камзол табачного цвета, черные сапоги с чугунными пряжками и странная коническая шапка набекрень.
– Только посмей тронуть моих собак! – в ярости закричал тролль. – Если я замечу на них хоть одну царапину, свяжу тебя по рукам и ногам и отнесу к Арбогасту!
– Прикажите собакам отойти! – воскликнул Друн. – Я пойду своей дорогой и никого не трону.
– Не так все просто! Ты их потревожил – и меня тоже разбудил – своими пересвистами и шарканьем. Надо было вести себя тише! А теперь тебе придется заплатить штраф – не меньше золотой кроны.
– Это грабеж! – заявил Друн. – Но время дороже, и мне придется платить. – Он вынул из кошелька золотую монету и бросил ее троллю. Тот взвесил ее в руке:
– Ладно, на этот раз ты дешево отделался. Псы, домой!
Собаки скрылись в кустах, и Друн поспешно оставил хижину тролля позади – у него все еще мурашки бегали по спине. Он бежал по тропе, пока не начал задыхаться, после чего остановился, постучал по кошельку и продолжил путь, уже немного успокоившись.
Примерно через милю тропа вывела его на дорогу, выложенную коричневатым кирпичом. «Странно найти такую хорошую дорогу в глубине леса!» – подумал Друн. Не зная, куда податься, он повернул налево.
Целый час Друн шагал по кирпичной дороге; тем временем косые солнечные лучи, пробивавшиеся через листву, постепенно тускнели… Он остановился как вкопанный. Кирпичи под ногами ритмично дрожали, послышались глухие тяжелые шаги. Друн срочно спрятался за деревом у обочины. По дороге, переваливаясь на толстых кривых ногах, приближался огр – существо в три раза выше человека. Грудь, руки и ноги огра пучились бугристыми мышцами, а брюхо выпирало, как туго набитый мешок. Широкая мягкая шляпа затеняла невероятно уродливое лицо. За спиной огра покачивалась большая корзина из прутьев – в ней сидели, скорчившись, двое детей.
Огр прошел мимо, тяжкие отзвуки его шагов постепенно замерли в отдалении.
Вернувшись на дорогу, Друн стоял, обуреваемый дюжиной противоречивых чувств; самым сильным из них было странное ощущение, от которого сама собой опускалась челюсть и что-то ныло внутри. Страх? Не может быть! Талисман предохранял его от столь немужественной эмоции. Что же тогда? Надо полагать, возмущение – да, несомненно, возмущение таким обращением Арбогаста с бедными детьми!
Друн последовал за огром. Идти пришлось недалеко – кирпичная дорога поднялась по склону невысокого холма, а затем спустилась на луг. Посреди луга возвышался чертог огра: громадное мрачное сооружение из темно-серого камня с кровлей, выложенной позеленевшей медной черепицей.
Земля перед чертогом была вспахана и засажена капустой, луком и репой, в стороне росли кусты смородины. Дюжина разновозрастных детей, от шести до двенадцати лет, работала на огороде под бдительным взором паренька лет четырнадцати. Черноволосый и коренастый подросток-надсмотрщик отличался необычной физиономией: под выпуклым широким лбом казались непропорционально маленькими лукавый рот, будто сложенный трубочкой, и едва заметный заостренный подбородок. Надсмотрщик держал в руке самодельный кнут из веревки, привязанной к ивовой розге. Время от времени он громко щелкал кнутом, побуждая подчиненных к дополнительному усердию. Прохаживаясь по огороду, он развлекался язвительными замечаниями и угрозами:
– Давай, давай, Арвил, пошевеливайся! Подумаешь, запачкаешь свои нежные ручки! Сегодня нужно вырвать все сорняки, все до единого! Бертруда, тебе что-то не нравится? Сорняки разбегаются и ты не можешь их поймать? Давай, не ленись! Уже вечер, а нам велено прополоть весь огород… Не повреди капусту, Под! Разрыхляй землю, но не подрывай корни!
Притворившись, что он только что заметил Арбогаста, надсмотрщик козырнул:
– Добрый
