Джереми с Собакой заберут.
— Милорд, — с сомнением покачал головой Джонсон. — Тут явно что-то не так. Подумайте сами, как мы можем вернуться оттуда домой, если там сейчас прошлый год? Даже если проход открыт постоянно, куда мы вернемся? В свое прошлое? Но это будет не наше прошлое. В августе 2017-го мистер Каттнер вместе с миссис Каттнер был у нас в Скайхилле. В том самом неприятном состоянии. Он никак не мог погибнуть в другом мире зимой 2017-го. Тогда они с миссис Каттнер жили в Лондоне и ждали мисс Мэгги. И мистер и миссис Локихд тоже не смогут вернуться из нашего мира, потому что в августе 2017-го они еще были в своем мире.
— Вы сами-то хоть понимаете, что говорите, Джонсон? — совершенно обескураженно спросил Питер. — Потому что я ничего не понимаю.
— А что тут понимать, милорд? — вздохнул тот. — Я вам уже говорил. Это какая-то пропасть чертовых, извините, миров, и у каждого свое время. Другие Локхиды, другой дракон. И тот лорд Скайворт, который туда приезжал с мистером Каттнером, — тоже другой. В том мире, откуда они пришли, вам места нету, милорд. И мне тоже. Там наверняка есть свой Джонсон.
— Выходит, миров не два, а три?
— Давайте считать. Тот, в котором мы с вами сейчас, — раз. Тот, где вы только что побывали, — два. Тот, откуда приезжали другой лорд Скайворт и мистер Каттнер, — три. И наш, откуда мы попали сюда, — четыре. Это как минимум. Но кольца находятся только в одном.
— И там, получается, какой-то вселенский хаб миров, — усмехнулся Питер. — Откуда можно попасть в любой. А значит, и в наш тоже. Все три кольца оказались в одном мире не так давно, значит, и эта всеобщая дыра появилась тоже недавно. Кажется, мы спасены, Джонсон.
— Не радуйтесь раньше времени, милорд! — Джонсон достал из кухонного шкафчика белую супницу и налил туда суп из кастрюли. — Мы еще ничего толком не знаем.
— Так значит, узнаем, — возразил Питер, садясь за стол. — Кстати, все время хочу вас спросить. Мы здесь вдвоем, зачем вы наливаете суп в эту уродливую посудину? Почему не налить сразу в тарелки? Вам же больше мыть приходится.
— Не страшно, милорд, — ответил Джонсон, наливая суп в тарелки из супницы.
После ланча было решено начать сборы. Насчет ценных вещей пришлось поспорить. Питер был уверен, что надо собрать их и отвезти к другим Локхидам, на что Джонсон возражал: хозяева забрали с собой документы и деньги, а что-то крупное в машину не влезет. Место будет занято драконом и собакой, да еще надо взять то, что может им пригодиться на новом месте. В результате решили просто забить досками окна и двери и спрятать ключи туда, где их обычно держали Локхиды.
Остаток дня и утро следующего ушли на то, чтобы привести дом в порядок. Вспомнив свое холостяцкое и разведенное житье в дографскую эпоху, Питер старался помочь, но Джонсон твердо отправил его прибрать в сарае и гостевой пристройке, а заодно собрать пожитки животных.
— Не волнуйся, ничего не забуду, — успокоил Питер дракона. — А то как же, тот Джереми будет в шапке, а ты нет.
Дракон бродил по своей лужайке, и вид у него был необыкновенно взволнованный. Было похоже, что он с нетерпением ждет встречи со своим двойником.
Последний ланч, посуда помыта, вода и электричество отключены, все закрыто, машина загружена. Джереми в последний раз окинул прощальным взглядом свои владения, расправил радужные крылья и выгнул шею, словно собрался взлететь, но передумал. И снова, как перед поездкой во Францию, он потеснился в багажнике, уступая место Собаке.
— Нам недалеко, ребята, — успокоил их Питер, садясь за руль. — Пять минут — и мы на месте.
Когда дорога сделала полукруг, он убавил скорость, посматривая в зеркало заднего вида. Вот наконец зеленый забор сменился металлической оградой, и Питер свернул в поле. Объехав проход по дуге, он вернулся на дорогу и подкатил к воротам. Лора и Ирвин вышли им навстречу.
Собака, выбравшись из багажника, робко подошла поздороваться с ротвейлером, потом ткнулась носом в ладонь Лоры и завиляла хвостом.
— У Барта рак, — сказала та, кивнув в сторону пса. — Проживет, может, еще пару месяцев. Мы с Ирвином как раз думали взять в питомнике овчарку. Как ее зовут?
— Мы не успели спросить, — виновато сказал Питер. — Решили, что не будем придумывать новое имя. Зовем просто Собака. Она отзывается.
— Ну так и мы будем звать Собакой. Не бойся, девочка, тебя никто не обидит.
Тем временем Джереми не торопился вылезать из машины, поглядывая наружу из багажника.
— Пойдем, — позвал его Питер. — Тебя наверняка ждут.
Другой Джереми расхаживал по лужайке, нервно подергивая хвостом. Два дракона, абсолютно одинаковых, остановились друг против друга и замерли.
— Ну, познакомьтесь, — засмеялась было Лора и осеклась.
Происходило что-то странное, необыкновенное — это почувствовали все. Воздух загорелся мириадами золотых искр, всё вокруг засияло. Питеру показалось, что кожу покалывают тонкие иголочки, как будто он открыл бутылку ледяной минералки и поднес ее к лицу. Драконы смотрели друг на друга загадочным немигающим взглядом, потом, медленно и синхронно, перевели его на Питера. Он снова почувствовал, как превращается в живое пламя, как было в Каоре, но это продлилось всего мгновение.
Драконы абсолютно синхронно расправили радужные крылья и поднялись в воздух. Плавно сблизившись, они слились в объятье, и все вокруг озарила яркая вспышка. Ослепленный, Питер прикрыл глаза рукой, а когда отвел ее, увидел в небе только одного дракона, сияющего золотом и лазурью. Джереми опустился на землю, аккуратно сложил крылья и медленно направился к пещере. У самого входа он оглянулся, подмигнул Питеру и скрылся внутри.
— Что это было? — изумленно спросила Лора. — Куда делся второй?
— Не представляю, — ответил Питер. — Похоже, они стали одним целым. Может, так и должно было быть? Ну, во всяком случае, им не будет тесно в пещере.
— Питер, мистер Джонсон, — Ирвин подошел ближе, — мы приготовили вам кровати в пристройке. А машину можете отогнать чуть дальше, там она никому мешать не будет. И проходите в дом, вам надо отдохнуть. А нам всем — подумать, что будем делать дальше.
— Понимаете, — сказала Лора, когда все устроились в гостиной, — мы даже границу никак обозначить не можем. Все отметки тут же исчезают. Если стоять на дороге, когда проход закрыт, впереди будет видна дорога нашего мира, до самого моста. Когда он открывается — внешне ничего не меняется, все равно впереди будет тот же самый вид нашего мира. И только когда пересекаешь границу, видишь другой мир. Мы провели
