стонами, вздохами и ритмичным шлепаньем кожи о кожу.
Мне удается произнести между стонами:
— Тебе… нужно… заслужить… это.
Вызов, кажется, зажигает что-то в нем, и он отвечает с еще большей интенсивностью. Его движения становятся быстрее и напористее, подводя меня ближе к краю.
— Это то, чего ты хочешь, Малышка? — он выдыхает.
Я стону, мои слова застревают в горле, когда наслаждение переполняет меня. Он крепче сжимает мое горло, и я чувствую, что полностью отдаюсь ему.
Его другая рука тянется к моей ноге, поднимая ее и меняя угол наклона. Я выгибаю спину, поддаваясь чувствам, которые он разжигает во мне. Мы двигаемся вместе в ритме, который кажется почти первобытным.
Я не могу насытиться его прикосновениями и тем, как он полностью заполняет меня.
Он смотрит в мои глаза, и в них читается голод, жажда большего, чем просто физического удовольствия.
— Ты хочешь кончить, Малышка?
Я стону, мое тело дрожит.
— Пожалуйста, — хнычу я, мой голос едва слышен.
Он ухмыляется, его глаза темнеют от вожделения.
— Тогда произнеси мое имя, — требует он низким и повелительным голосом.
Я прикусываю губу.
— Сначала заставь меня кончить, — вызывающе бросаю я ему вызов.
Он сильнее толкается во мне, задевая то идеальное местечко, которое посылает волны удовольствия, проходящие через меня.
— Скажи это, Малышка, — шепчет он, хрипотца в его голосе воздействует на меня на глубоком уровне. — Произнеси мое имя, и я заставлю тебя кончить так сильно, что ты будешь кричать.
Я встречаюсь с ним взглядом.
— Тогда заставь меня прокричать это, — отвечаю я, затаив дыхание.
Его ухмылка становится шире, и он воспринимает это как зеленый свет, чтобы раскрыть все, что у него есть. Он толкается сильнее и быстрее, задевая все нужные места внутри меня, подталкивая меня ближе к краю.
Я чувствую, что балансирую на грани оргазма, удовольствие нарастает подобно приливной волне. Он продолжает двигаться, моя киска сжимается на его члене с каждым толчком. Мои стоны становятся громче, смешиваясь с его рычанием удовольствия, наполняя комнату звуками нашей страсти. Я так близко, и я знаю, что он тоже это чувствует.
Его горячее дыхание у моего уха, когда он выдыхает:
— Кончай для меня и выкрикивай мое имя.
Слова — это все, что мне нужно, последний спусковой крючок, который толкает меня через край. Моя спина выгибается, и я выкрикиваю его имя, когда волны удовольствия накатывают на меня, поглощая целиком.
Он не сдается, сохраняя неумолимый темп, пока я переживаю свой кульминационный момент. Он стонет, когда мое тело содрогается в экстазе, и в конце концов тащит его за собой с обрыва. Мы теряемся в нахлынувших на нас ощущениях, и мое тело сотрясается, когда я прижимаюсь к нему.
Наконец, когда волны удовольствия спадают, он ослабляет хватку на моем горле, и я остаюсь, тяжело дыша.
Он берет мои запястья, удерживая их в своих, и я вспоминаю о ночном визите Дэра всего несколько дней назад.
— Итак, на чем я остановился? Это верно, мой брат будет так разочарован в тебе. Ты понимаешь, что он действительно очень привязан к тебе, верно? — Он двигается, чтобы сесть, пока что-то говорит, затем роется в своих штанах, пока не достает телефон. — Я имею в виду, что я сам довольно одержим тобой, но он на совершенно другом уровне. Но тогда он всегда знал, что ты наша, даже когда мы были детьми.
Я так смущена в этот момент, и поскольку дымка удовольствия все еще затуманивает мой разум, требуется немного больше времени, чтобы его слова дошли до меня.
— Что?
Он улыбается мне, наклонив голову.
— Разве ты не помнишь? Милая девочка.
Это воспоминание — почти пощечина.
— Выходи и поиграй, милая девочка!
Я подкрадываюсь к двери, открываю и выглядываю на своего друга.
— Я не могу. Мама сказала, что я должна остаться дома, пока дядя Джимми навещает меня. Но она сказала, что я могу поиграть после.
— Нечестно. Она не может помешать нам играть вместе.
То, что он грустит, огорчает меня, но я обещала маме.
— Прости, Дэр.
Он надувает губы.
— После?
Я киваю в ответ.
Он пожимает плечами, отворачиваясь, чтобы вернуться на свое место, я вижу, как его брат маячит в конце коридора в ожидании. У него тоже грустный взгляд, когда я не следую за ним.
— Ладно, увидимся позже, Милая девочка.
Мое сердце, кажется, на самом деле остановилось в груди. Тристан, кажется, знает, что что-то не так, поскольку он смотрит на меня с беспокойством, затуманивающим его глаза. Но когда я ничего не говорю, он подносит телефон к уху. Я не слышу, что он бормочет, но вздрагивание на его лице говорит мне все, что мне нужно знать о том, к кому он обращается.
Он вешает трубку и убирает свой телефон обратно, полностью поднимая меня с кровати, пока мы оба не оказываемся рядом с ней. Он отпускает меня, чтобы привести себя в порядок и привести в порядок свою одежду, прежде чем достает одну из моих ночных рубашек из ящика и бросает ее мне.
Я смотрю вниз на себя, а затем снова на него, нахмурившись и приподняв бровь. Из моей киски все еще капает его сперма. Когда в ответ я получаю только усмешку, я закатываю глаза и натягиваю рубашку, ворча про себя, что никогда больше не произнесу его имени.
Он только хихикает в ответ и хватает меня за запястье, вытаскивая меня за собой из спальни. Я почти спотыкаюсь, когда он движется слишком быстро для меня, но мне не требуется много времени, чтобы понять, куда он меня ведет. Мой кабинет, убежище, которое я обустроила, со стенами, увешанными изображениями преступлений, которые привели меня сюда.
Останавливаясь сразу за дверным проемом, он подталкивает меня дальше в комнату. Дэр там, его лицо в маске разглядывает фотографии, занимающие почти каждый дюйм пространства.
Тристан отпускает меня, и когда я оглядываюсь
