выйди замуж, найди работу, роди детей, помогай родителям, помогай и поддерживай мужа, да еще не забывай следить за ногтями, волосами и сединой, удалением ненужных волос с тела, фигурой, кожей, питанием и имей позитивный настрой для всех, кто рядом. Если бы у Михаила Ивановича спросили, хотел бы ли он в следующей жизни родится леди, он бы вежливо отказался. Спасибо, и так нормально. Без каблуков и пиллингов.
Самым большим врагом реальной помощи пациенткам являлся тот факт, что девушки и женщины не считали поход к Михаилу Ивановичу таким уж серьезным занятием. Разумеется, они были бы только рады раз и навсегда избавится от своих приступов переедания или чересчур затянувшейся орторексии, но где тут найти столько времени и денег, чтобы видеться с психологом минимум два раза в неделю.
Бубенцов скрипел зубами и пытался втолковать своим подопечным, что шутки со здоровьем плохи, и что посещение психолога нужно рассматривать как необходимый поход к терапевту или «Ухо-горло-носу». Но время шло, и его бизнес жил, но не процветал.
Пока в один прекрасный день он не получил е-мейл – автоматическую рассылка с сайта, где публиковались объявления о вакансиях. Согласно сообщению, велнес центр «Островок» искал психолога, на полную занятость. Специализация в РПП была бы большим плюсом.
Получив письмо прямо во время приема, Бубенцов еле как дождался конца сессии и, наспех спровадив разговорчивую клиентку, тут же позвонил по номеру. Психолог приехал на базу прямо на следующий день и не мог поверить своей удаче. Тут ведь есть все, что нужно для настоящей терапии: время – аж десять недель подряд, серьезный подход к приемам и даже такие ресурсы, как персональный компьютер, принтер и огромных размеров телевизор на стене для показа слайдов. Только вот времени маловато – всего час в день, но ничего! Мы еще поторгуемся, с Никой Юрьевной: она, кажется, женщина смышленая.
Как оказалось, предыдущий психолого уволился, не дожидаясь конца смены. Как объяснила Юлия Львовна, «из-за большой разницы во мнениях между ним и Вероникой Юрьевной». Ну что же, бывает. Ведь и психолог прежде всего – человек, а значит, может быть идиотом.
Однако по прошествии трех лет Бубенцов окончательно понял, что переоценил когнитивные способности директрисы. Она была в явном отрицании того, насколько Михаил Юрьевич помог ей в развитии ее… вернее сказать, их бизнеса.
Кто из них занимался восстановлением самооценки клиентки? Кто учил их позиционировать себя как настоящих, значимых людей, которые прежде всего должны опираться на свою ценность, а не цифры на весах? Кто учит их, каким образом реагировать на проблемы из внешнего мира так, чтобы прекратить новые приступы переедания?
Уж конечно, не наша несравненная Вероника Юрьевна, которая видит посетителей центра раз в неделю, в разговаривает с ними вообще всего один раз за смену – в самый первый день.
Несмотря на закрытые жалюзи, было ясно, что в офисе кто-то есть по включенному свету. Бубенцов, сначала тихо постучав для порядочности, подождал с минутку и зашел внутрь. Первый этаж был пуст. Наверху, значит.
– Ника! Я тут! Нам нужно поговорить! – прокричал психолог, и уселся на диванчик.
Хозяйка базы спустилась с видом гордой Клеопатры, снисходящей до одолжения поболтать с обыкновенным плебеем:
– Миша, до завтра не подождет?
– А завтра ты меня и мои программу двадцать раз перепродашь, – обиженно заявил Бубенцов.
– Сказала же, – закатила глаза Ника и, включив ноутбук, стала водить мышкой, внимательно смотря в монитор, – ошибочка вышла. Больше такого не повторится. Я тебя успокоила? Можешь ехать домой.
– Нет, – честно ответил, – не успокоила. Но у меня есть решение для этой проблемы.
Ника молчала, показывая всем своим занятым видом, что ей было совершенно все равно.
– Я не только запатентую мою программу, но и введу лицензирование, – продолжил Бубенцов и понял указательный палец вверх, – то есть, начиная со следующей смены, тебе придется платить за использование моих материалов.
– Да что ты? – усмехнулась Ника, не удостоив его даже мимолетным взглядом.
– Да, именно, – подтвердил Михаил Иванович, – я ведь не такой дурак, каким ты меня себе представляешь. Я вижу, как ты повышаешь оплату по три раза в год. Сколько стоила смена, когда я только сюда устроился? Три года назад. Помнишь?
Директриса кивнула.
– А сколько теперь? А все почему?
Серых неотрывно смотрела в ноутбук. Вот ведь паршивка! Нет, чтобы поговорить, по-человечески, она до самого конца будет притворятся, что законы тут устанавливает лишь она одна!
– Потому, что я работаю с людьми, с их восприятием мира и себя! Разрушаю их стереотипы, учу их правильной оценке своих сил. Ты думаешь, делать это так же легко, как заставить кого-то пять раз подпрыгнуть?
Молчание. Директриса взяла одну из папок и, отрыв ее, стала водить пальцем по бумаге, через каждые несколько секунд глядя монитор, сверяя данные.
Бубенцов наклонился вперед, пытаясь задушить горячие отклики эмоций, которые все никак не хотели затихнуть. Как сильно он ее ненавидел, он понял только сейчас. Вот оно: живое воплощение корпоративной жадности. Все, что она хочет от этого центра, так это деньги и легкой наживы, разве Нику Юрьевну волнует что-то еще кроме того, как содрать побольше денег со своих клиенток, словно они не живые люди, а какие-то букашки, ползающие под ее ногами с накачанными икрами.
– Знаешь, я совсем забыл тебе сообщить, – игриво начал Бубенцов и посмотрел на часы, цепко держащиеся на запястье, – у меня вот буквально час назад умерла тетя…
Серых, оторвавшись от бумаг, метнула в сторону психолога непонимающий взор.
– Так что я не смогу завтра выйти на работу. И после завтра… До конца всей смены буду занят, – Михаил Иванович развел руками, впитывая столько удовольствия из каждой морщинки нахмуренного лба директрисы, сколько было возможно.
– Ты что это удумал? – ледяным тоном поинтересовалась, – у нас контракт подписан, забыл?
– Конечно, нет! Как можно? – с ядовитым ехидством отозвался психолог, – только ведь и ты не забудь про секцию «В случае непредвиденной ситуации…» Вспомнила? «В следствии природных катастроф, непримиримых разногласий и форс мажорных обстоятельств…»
Лицо начальницы, обычно такое очаровательное и моложавое, превратилось в маску ненависти и откровенной брезгливости.
– Да-да, я принимаю твои соболезнования: я очень любил свою тетушку, – Бубенцов театрально положил ладонь на сердце, – спасибо огромное.
– Михаил Иванович, – произнесла Ника голос жестким и колючим, – мне очень жаль, что у вас случилась такая неимоверная утрата, но у всех нас имеются свои обязательства. Я надеюсь, что увижу Вас завтра на лекции в десять утра…
Мужчина встал и поправил ветровку, проверив наличие дорогого телефона в кармане:
– К моему превеликому сожалению, Вероника Юрьевна, – он
