делать. Клетки моих пальцев — сами по себе совершенно здоровые — принимают сигналы от соседних поврежденных клеток и передают эти сигналы голове. Так и в Теле Христовом бывает «ходатайственная» боль.
Кроме того, живое тело снисходительно относится к больным клеткам. Боль играет столь важную роль, потому что она — громкий и не умолкающий крик. Люди, испытывающие физическую или нравственную боль, очень чувствительны, а потому могут порой ополчиться против тех, кто пытается протянуть им руку помощи. Более здоровые члены Тела должны прощать их, ибо за внешней раздражительностью скрываются боль и глубокая нужда страдальцев.
Один пастор как–то сказал, что христианская церковь — это «единственная армия, которая пристреливает своих раненых». Он говорил о столь распространенной тенденции резко и сурово осуждать людей, испытывающих эмоциональную или духовную боль. Живой организм поступает иначе. Он перестраивается, чтобы оповестить о боли все тело и устранить ее причины. Целительные элементы стекаются со всего организма к больному месту, как подтвердило изучение денервированных пальцев обезьянки.
Настоящая любовь охраняет и защищает уязвимые части тела. Возможно, нам придется говорить с людьми с раненой душой, мягко укорять нечувствительных или же принимать на себя поток жалоб и брани, который человек не может сдержать из–за накопившейся боли. Как бывший миссионер, я не могу недооценивать роль людей, молившихся за меня дома и писавших мне письма. Эти сверхчувствительные «клетки» старались понять мою боль и питать меня во время нужды. Именно от таких самоотверженных людей зависит, будет миссионер служить 20 лет или «сломается» после нескольких месяцев.
Однажды мне довелось работать дежурным врачом на спортивных соревнованиях. Шел матч по боксу. В мои обязанности входило лечить травмы, полученные спортсменами на выступлении. (В моей врачебной практике было всего одно такое дежурство. Больше я выдержать не мог: вид двух избивающих друг друга мужчин, собственными руками уничтожающих свои же живые клетки, не мог не задеть меня за живое). У меня перед глазами до сих пор стоит такая сцена: после особенно яростного раунда тренер одного из боксеров тяжелого веса подбежал в угол к своему подопечному. Я стоял рядом. Тренер взволнованно кричал: «Дай ему в левый глаз!» и для убедительности показывал на свой дико вытаращенный глаз. «Ты уже хорошенько ему врезал — глаз здорово распух. Осталось совсем чуть–чуть: парочка ударов, и он лишится глаза окончательно!»
Боксер последовал совету тренера: он безжалостно бил и бил по воспаленному, распухшему, сверхчувствительному глазу соперника. После матча я должен был зашивать остатки век и брови. То, что раньше называлось глазом, теперь представляло собой жуткое зрелище.
Эта «игра» нередко возникает у меня перед глазами в связи с самыми разными обстоятельствами. Как–то раз это случилось на вечеринке у друзей. Все гости дружелюбно беседовали, пока муж не сказал жене что–то такое, что причинило ей явную боль. Замечание мужа само по себе было совершенно безобидным. Но жена почему–то покраснела и смутилась, а муж расплылся в самодовольной улыбке. Был нанесен моральный удар — нарочито вежливый, но жестокий. После этого инцидента все присутствующие испытали какую–то неловкость.
Когда я оказываюсь свидетелем подобных ситуаций и слышу чье–то замечание, в котором в завуалированной форме проскальзывает недовольство, вызванное беспорядком в доме, давним разногласием, раздражающей привычкой, неопрятным внешним видом или поведением родни одного из супругов, у меня в ушах звучит: «Дай ему еще разок прямо в левый глаз!» Каждый из супругов отлично знает уязвимые места друг друга. Интимные отношения увеличивают ранимость близкого человека, которого своей насмешкой мы как бы раздеваем донага. В такие моменты мне очень хочется, чтобы Тело Христово показало такое же постоянство, какое демонстрирует мое физическое тело в своей исцеляющей ответной реакции на поведение соседних клеток. Этого требует любовь.
Человеческое тело не так уж беззащитно. Оно не просто посылает предупредительный сигнал, опухает, краснеет и прекращает борьбу. Если бы меня попросили охарактеризовать сложнейшую структуру боли одной фразой, я бы сказал так: боль целенаправленна. Она вызывает в нас болезненные ощущения не для того, чтобы мы ощутили дискомфорт, а чтобы заставить нас изменить свою реакцию на опасность[70]. А сверхчувствительность — это не один из элементов жестокого намерения причинить телу еще большие страдания, а мгновенное приспособление, которое призывает остальные члены тела уделить повышенное внимание пострадавшей части.
Как только пострадавший член привлек внимание всего организма с помощью посылаемых в центральную нервную систему сигналов или посредством ферментов, приводящих соседние клетки в состояние повышенной готовности, следует незамедлительная реакция здорового организма. После срабатывания механизма сверхчувствительности в организме начинает действовать второй уровень реагирования: перераспределение нагрузки.
Я копаю землю в своем саду. Снова и снова я вонзаю лопату в твердую почву, а моя рука ощущает ответные толчки ручки лопаты. Поначалу они не причиняют руке боли, но постепенно подкожные клетки запрашивают большее количество крови, и кожа краснеет (воспаление и сверхчувствительность). Моя рука становится все более и более чувствительной. И я перераспределяю нагрузку: перехватываю ручку лопаты таким образом, чтобы под давлением оказался новый участок кожи руки и я смог продолжить копать. Причем я делаю это на подсознательном уровне.
То же самое происходит, когда я надеваю новые ботинки. При примерке в магазине ботинки казались мне очень удобными, но после того как я прошел в них пару километров, небольшое пятнышко на ноге стало взывать о помощи. Зона трения или повышенной нагрузки, которую я сразу не заметил, теперь требует моего пристального внимания. Если мне приходится много ходить, мое тело начинает приспосабливаться путем перераспределения нагрузки из области сверхчувствительного пятнышка: я хромаю. Новая походка, хотя и неестественная и неудобная, снижает до минимума чувствительность поврежденной зоны.
Однажды мне позвонили и попросили проконсультировать одного знаменитого игрока баскетбольной команды университета штата Луизиана. Он забивал большую часть голов своей команды. Во время игры он демонстрировал поразительную быстроту и прыгучесть. Но ни разу ему не удалось продержаться на площадке до конца игры. Каждый раз во втором тайме у него на ноге появлялся огромный волдырь, который вскоре лопался и не давал игроку возможности закончить игру. Наши рекомендации были просты, но результат сказался незамедлительно: мы посоветовали парню носить только специальную обувь, изготовленную точно по форме его ноги из смеси крошеной пробки и латекса, причем с учетом точек распределения нагрузки. Таким образом, перераспределив нагрузку по большей площади, мы дали парню возможность беспрепятственно прыгать и бегать по залу на протяжении всей игры.
Если мы не будем приспосабливаться, если перестанем перераспределять нагрузку, вся наша ежедневная деятельность станет чрезвычайно опасной. Я знаю это, как никто
