так Валентайну и не станцевала. Глупая, совершенно несвоевременная мысль пришла из ниоткуда и так же в никуда растворилась. Я разделась, шагнула под струи воды. Здесь они активировались касательным артефактом.
Вообще что в Даррании хорошо, тут было бесчисленные варианты бытовой магии и артефактов. Даже способов включить воду несколько – где-то простенькие и не столь затратные, как например в Академии, кто-то вообще может ее из подпространства налить, где-то краны, где-то даже кранов нет.
Я потянулась за флакончиком с местным гелем для душа, перевязанным бумагой и бантиком, но открыть его не успела. Хлопнула сначала одна дверь, затем другая, а в следующий момент я уже оказалась прижатой к мощной груди Валентайна. Одна его ладонь накрыла мою грудь, другая скользнула между ног.
– Валентайн, я же просила…
Я задохнулась от резкой и острой смены ощущений, когда он вошел в меня одним мощным рывком.
От неожиданности и боли я вскрикнула, а потом дернулась.
– Валентайн, ты с ума сошел?! Отпусти!
Его ладони в одно мгновение переместились на мои запястья, поверх браслетов.
– Ты слишком долго избегала свой истинной сути, Лена. Больше я тебе этого не позволю.
Щелчки металла – и браслеты упали к моим ногам, а меня затопило желанием. Темным, вязким, как непроглядная ночь, и таким же ненасытным. Краем сознания я еще успела понять, что это не мои чувства, но моя тьма уже рванулась к нему навстречу, как изголодавшийся пес, которого посадили на цепь. Растворяя остатки сопротивления, стирая все, что отделяло меня от него.
Наши тела соединялись в единое целое, но мне сейчас было несоизмеримо мало этого проникновения. Хотелось почувствовать что-то, способное вытряхнуть меня из пасти пустоты и холода.
– Сильнее, – прошипела я, упираясь ладонями в стену душевой кабины. – Сильнее, Валентайн!
В этом точно не было никакой нежности, да она мне сейчас была и не нужна. Все, чего я хотела – это продолжения: животного, ненасытного, острого. И все, что было мне нужно, это его ладони, ласкающие мою грудь и чувствительное местечко между ног. Его движения, резкие, сильные, на грани боли, срывающие с моих губ стоны и крики.
Струи воды хлестали нас по плечам, но это я поняла, только когда меня накрыло разрядкой, недостаточно острой, чтобы остановиться.
Он едва скользнул из меня, как я уже развернулась к нему лицом, впиваясь ногтями в плечи, а в губы – губами. Или, скорее, зубами, потому что я тут же почувствовала металлический привкус на языке, а с его губ сорвалось рычание. Серебро его магии в радужке сменилось темными провалами глаз, когда Валентайн подхватил меня под бедра, заполняя собой целиком. Я обхватила его ногами, позволяя врываться в меня снова и снова, на грани боли, или, точнее, на той самой грани, когда боль становится удовольствием.
На этот раз все было гораздо острее, и, кажется, я кричала так, что перекрыла шум льющейся на нас воды. Когда Валентайн на миг меня отпустил, между ног горело, на ягодицах клеймами горели отпечатки его пальцев. Я даже вздохнуть не успела, когда он опустился чуть ниже, на сей раз вбирая мою плоть в рот. И это получилось настолько горячо, что я чуть не поехала по стене, не поехала только потому, что его ладонь лежала на моем животе, пригвоздив к шершавому камню, как коллекционную бабочку.
Он даже пошевелиться мне не давал, лаская до изнеможения, проникая в меня языком, выскальзывая, ударяя по самой чувствительной точке, уже болезненно пульсирующей, до тех пор, пока я не закричала снова. А после он снова меня взял, и на этот раз я чувствовала его сзади, пока его пальцы сжимали клитор, скользя между влажных складок, проникая в меня и растягивая, срывая с губ уже не крики, а стоны. Последний оргазм накрыл меня с головой, стирая реальность, выбрасывая меня из нее.
В себя я приходила урывками, сначала от прохладного душа, который на пылающей коже казался плетьми льда, потом – в кровати, где Валентайн прижимал меня к себе так собственнически и властно, что не было даже ни малейшей возможности пошевелиться. Но я не смогла бы при всем желании: тело казалось налитым свинцом, как и веки.
Я провалилась в сон раньше, чем успела от этих ощущений отойти, а проснулась от того, что мне нечем дышать. Чувство было такое, что я проглотила солнце или чайник с кипятком. Вместе с чайником. Валентайн спал рядом, но я была свободна: во сне он меня отпустил, хотя сейчас его ладонь все еще лежала на моем животе.
От ужаса я сначала вообще не поняла, что происходит, а потом, когда вспомнила, начала потихоньку выползать из-под его руки. Сознание напоминало туман, в который насыпали блесток, сквозь них я с трудом соображала, что делаю и зачем, но отчетливо понимала лишь одно, мне надо отсюда уйти.
Нарастающий жар грозил спалить меня дотла, и все-таки я осторожно, на цыпочках, добралась до ванной. Форма все еще была там, и я ее надела, рискуя застегнуть все пуговицы по диагонали. Сумка осталась в спальне, но за ней я не вернулась, подхватив виритту, сразу открыла портал. Оказавшись у ворот особняка Ларо.
Макс ночевал в Академии, я это точно знала – благодаря Алине он исчерпал свои разрешения на частные порталы в этом месяце. К счастью, артефакты этого дома были настроены и на меня, поэтому я легко вошла. Не стала будить слуг, просто поднялась в комнату Ленор, упала на постель, как была, в форме, и наскоро завернувшись в покрывало, даже не снимая его – теперь меня уже знобило от холода, снова провалилась в подобие сна.
Мне снилось, что я стою в Мертвых землях, выжженных Тьмой до последнего клочка, кричу, но вместо голоса с губ срывается шипение. Потом картина сменилась, и я оказалась у замка, который никогда раньше не видела. Сами его стены угрожали всему живому, острыми шпилями втыкаясь в небо, прорывая тучи, из которых хлестал грозовой дождь.
– Я же говорил: мы скоро увидимся, Лена. – Голос Адергайна прозвучал совсем близко, и я обернулась. Темный стоял в двух шагах от меня, казалось, совсем не замечая дождя. Длинные волосы подхватывал ветер, в глазах полыхала тьма.
– Нет. Не может быть. Это сон.
– Это сон, в котором ты пришла ко мне. – Его губы тронула змеиная улыбка. – Сама, как я и говорил.
– Во сне можно к кому-то прийти?
– Ты даже не представляешь, что можно сделать во сне. То, что ты открыла для меня свой разум, уже многое
