Не теряя ни секунды, я беру второй пистолет, опустошаю обойму и проверяю его. Брови Фрэнки сходятся вместе, когда я проверяю предохранитель и передаю его ей. — Ты разбираешься в оружии?
— Я иду с тобой, — повторяю, не отвечая на ее вопрос.
Она щелкает языком и медленно качает головой.
— Не умри, потому что мне нравится трахать тебя, и я не горю желанием искать кого-то еще.
Это ее способ сказать мне, что ей не все равно?
— Не умру.
Она проходит мимо меня и оглядывается через плечо.
— Не отставай и не вставай у меня на пути.
Дамы и господа, Фрэнки ДеЛука. Королева мафии.
Полиция повсюду, когда мы прибываем во второй разбомбленный бордель. Я кручусь рядом с Фрэнки, пока она отвечает на вопросы полицейских.
Пожарным удалось сдержать пламя, но, к сожалению, еще трое сотрудниц погибли.
— Что-то не так, — говорит Фрэнки, когда мы остаемся одни. Она оглядывается на дым, поднимающийся от потушенного пламени, и качает головой. — Два моих клуба уничтожены за несколько часов. Пять моих девушек убиты.
Ее челюсть сжимается, когда она стонет.
— Есть ли здесь война за территорию, о которой я должен знать? — спрашиваю я.
Черты лица Фрэнки напрягаются. Ее язык высовывается и проводит по нижней губе.
— Черт.
Черт, звучит не очень хорошо.
Мы с Роумом в кабинете, ждем возвращения Джи.
— Где политик? — спрашивает Роум.
— Он пошел спать.
— Хм.
Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Где девушка? — язвительно спрашиваю я.
— Что это значит? — огрызается он. — Я не впутывал Елену в семейные дела, как ты впутываешь политика.
Дверь открывается, и входит Джи. Он останавливается и поворачивает голову к Роуму, потом ко мне.
— Что я пропустил?
— Очевидно, политик теперь участвует в наших делах.
Роум раздраженно вскидывает руки вверх. Я шумно выдыхаю воздух, застрявший в легких.
— Можешь нахрен заткнуться, — указываю я на Роума.
Джи захлопывает дверь, не давая разгореться намечающемуся спору.
— Хватит. — Джи качает головой. — Вы направляете свой гнев друг на друга, а не на того, кто спровоцировал этот беспорядок.
— Это должно быть… — Мне звонит неизвестный номер. Я отвечаю на звонок и включаю громкую связь. — Что?
— Ты думаешь, что можешь ударить меня и остаться безнаказанной?
По моей коже бегут мурашки.
— Думаю, я могу разорвать тебя на части, и никому не будет до этого дела.
— Если ты возьмешь то, что принадлежит мне, я сожгу твое дотла, — говорит Огаст. Даже через телефон чувствую его ненависть. — Пусть мужчины делают свою работу, девочка. Ты не создана для этого мира.
Мой пульс учащается, а уши закладывает от ярости. Руки сжимаются в кулак, и тело взрывается от гнева.
— Око за око, Огаст. И позволь мне сказать, что я вырву глаза из твоего уродливого лица.
Поднимаю телефон и швыряю его в стену, едва не задев Джи. Рев чистой мании прорывается через всю мою душу.
— Блядь!
— Я должен отдать ему должное, — начинает Джи. — Я думал, мы отрезали ему все пути.
Я смотрю на Роума, потом на Джи. Оба ждут моих указаний.
— Возьми девушку, мне нужны данные по всем его операциям, — говорю я Роуму. — Всем.
Роум все еще сидит, не делая попыток встать.
— Фрэнк, дай ребенку поспать, — говорит Джи.
— Нет, мне нужно знать все о бизнесе ее отца, чтобы развалить его.
— Она уже все нам рассказала.
— Должно быть, она что-то упустила. Потому что как, черт возьми, у него все еще есть средства, чтобы уничтожить два моих предприятия?
Напряжение в кабинете подавляет, но я отказываюсь отступать.
— Дай… — начинает Роум.
— Увеличьте количество мужчин в других клубах, — инструктирую я Джи.
— Уже занимаюсь этим. И я усилил здесь охрану, — отвечает Джи. Он смотрит на Роума, потом на меня. — Тебе нужно поспать.
— Мне нужно сорвать голову Огаста с плеч и нагадить ему в шею.
Брови Джи приподнимаются.
— Это странно. Но да, это так. Сегодня больше ничего не произойдет. Ложись спать, а когда проснешься, у тебя будет более четкое представление о том, что делать дальше.
— Как ты можешь быть таким спокойным?
— Потому что мы с тобой знаем: твой отец никогда не наносил ответный удар, не подумав о последствиях. Он построил это с нуля, и он сделал это, мысля стратегически. Это то, что ты должна делать. Но ты не сможешь, если не будешь ясно думать.
— Ты не смеешь говорить ничего подобного об отце, — говорю я со злостью, пульсирующей во мне. Я так чертовски зла, что моих девочек убили.
— Да, буду говорить. Помнишь, как твой отец расправился с Братвой, когда они попытались вторгнуться на его территорию? Тебе было около пятнадцати.
Я отвожу взгляд от Джи и смотрю на стол.
— Помню.
— Что он хотел сделать?
— Он разозлился, когда они врезались в один из грузовиков с кокаином. Он нашел одного из их водителей и хотел убить его.
— В чем я его убедил?
Я поднимаю голову и киваю.
— Оставить водителя. Он снабжал нас информацией, пока мы не перестали в нем нуждаться. — Я усмехаюсь. — Водитель был первым, кого я убила. — Я улыбаюсь воспоминаниям. — Мы уничтожали Братву по частям.
— Потому что твой отец был терпелив.
Я смотрю на Роума и щелкаю языком.
— Пусть девочка спит, но с первыми лучами солнца она должна встать.
Роум молча соглашается. Мне нужно успокоить свою ненависть, потому что, если я этого не сделаю, то знаю, что погибнет еще больше моих людей. Пусть они были проститутками, но они были моими, чтобы заботиться и защищать их. И они не заслужили этого.
— Назови мне имена убитых
