показалось Тарбелл — из соображений безопасности). Его голос оказался неожиданно сильным. После речи все перешли в церковь; Ида была уверена, что Рокфеллер узнает её в толпе, но он как будто не заметил её.
Стиль статей Иды Тарбелл сильно отличался от писаний Генри Демаре Ллойда: она опиралась на факты, избегала громких фраз и цветистых метафор и методично вспарывала, точно скальпелем, внешние наслоения, скрывавшие механизм работы нефтяного треста, чтобы открыть взгляду все его колёсики и винтики. Тем не менее Ида, действуя, как учёный-естествоиспытатель (каким она хотела стать в юности), не была бесстрастной. В последние месяцы работы над «Историей „Стандард ойл“» она бессильно наблюдала, как её отец умирает от рака, а первопричину этой болезни следовало, по её мнению, искать в бесплодном напряжении сил в щупальцах «Спрута». Как раз тогда она писала о «нефтяной войне 1872 года», и кое-каких мелодраматических перекосов не удалось избежать и ей. На сцену вышла бедная вдова, ограбленная богатыми мошенниками, — миссис Фред Баккус.
История такая. Ещё в молодости Рокфеллер подружился в Кливленде с Фредом Баккусом, который работал в его конторе бухгалтером и преподавал в воскресной школе. Со временем Баккус женился, обзавёлся тремя детьми и открыл небольшой завод горюче-смазочных материалов. В 1874 году сорокалетний Баккус умер от чахотки, и его вдове достался устаревший завод с примитивным оборудованием, к тому же стоявший на холме, поэтому сырьё надо было втаскивать наверх, а готовую продукцию спускать вниз по крутому склону. Пока «Стандард ойл» не занималась производством смазочных материалов, этот заводик её не интересовал. Но в конце 1870-х компания расширила свой ассортимент и поглотила три небольшие компании, включая завод Баккуса, который сразу же закрыли.
Когда вдове сделали первое предложение о продаже, она заявила, что хочет иметь дело лично с Рокфеллером, и тот пришёл к ней домой в память о старом приятеле. «Он пообещал со слезами на глазах, что примет мою сторону в этой сделке и что я не останусь внакладе, — рассказывала потом вдова одному знакомому. — Я думала, что… могу доверять ему и что он обойдётся со мной достойно». Рокфеллер предложил ей вместе опуститься на колени и помолиться.
В производственном процессе Рокфеллер не разбирался, поэтому послал специалистов произвести оценку завода. Вдова Баккус запросила за него 150–200 тысяч; служащие «Стандард ойл» соглашались заплатить 19 тысяч за запасы нефти и еще 60 за сам завод и земельный участок. Рокфеллер добавил ещё 10 тысяч от себя. Адвокат вдовы Чарлз Марр впоследствии показал под присягой, что его клиентка, составляя опись своего имущества, оценила завод и землю в 71 тысячу долларов, то есть практически в такую же сумму, какую заплатил ей Рокфеллер. Однако она осталась недовольна и написала ему гневное письмо, обвинив в двурушничестве. Рокфеллер ответил ей в выдержанном тоне, напомнив, что два года тому назад она обращалась за советом к нему и Флаглеру, намереваясь продать завод некоему мистеру Роузу по гораздо меньшей цене. А 60 тысяч, уплаченные за производственные помещения, — это в три раза больше, чем нужно, чтобы построить с нуля нечто подобное, и управляющий заводом это подтверждает. Под конец Рокфеллер предложил вернуть ей завод в обмен на полученные деньги или заплатить акциями компании, но вспыльчивая вдова швырнула письмо в огонь.
Первым над историей об обманутой вдове стал проливать слёзы Генри Демаре Ллойд, но тогда его не приняли всерьёз. Теперь же реакция общества была совсем иной. «Если бы это было правдой, — скажет позже Рокфеллер, — это стало бы примером величайшей жестокости — разорить беззащитную женщину. Вероятно, широкое распространение этой истории, принятой за правду теми, кому не были известны факты, возбудило больше враждебности к „Стандард ойл“ и ко мне лично, чем любое другое обвинение». В 1905 году адвокаты Рокфеллера передадут журналистам письмо, написанное братом покойного Баккуса, который жил в то время в одном доме со своей невесткой и присутствовал при визите Рокфеллера. «Я знаю о десяти тысячах долларах, добавленных к покупной цене по Вашей просьбе, — писал он Рокфеллеру, — и знаю, что Вы заплатили тройную стоимость имущества; я знаю, что единственный способ спасти нашу компанию от разорения было продать её имущество Вам; я просто хочу облегчить свою душу, воздавая Вам должное». Занявшись горюче-смазочными материалами, «Стандард ойл» построила современные заводы, выпускавшие 150 наименований продукции. Вдове со своим заводиком было бы за ней не угнаться, она бы просто разорилась, если бы осталась в этом бизнесе. Теперь же она вложила полученные деньги в недвижимость в Кливленде и сильно разбогатела: к моменту смерти её состояние оценивалось примерно в 300 тысяч долларов. Несмотря на это, она охотно рассказывала всем и каждому, как у неё отобрали завод.
Хотя Тарбелл способствовала укоренению этого мифа, она развеяла другой — о том, что Рокфеллер взорвал конкурирующий завод в Буффало. (Эту утку тоже запустил Ллойд, не склонный проверять факты, и потом она плескалась на страницах «Нью-Йорк уорлд».) Как мы помним, эта история 1881 года привела к суду над Рокфеллером, Роджерсом и Арчболдом по иску Чарлза Мэтьюза и закончилась их полным оправданием. Роджерс потому и сотрудничал с Тарбелл, чтобы стереть это пятно со своей репутации.
Но журналисты не собирались никого покрывать. Один мальчик-подросток, зарабатывавший тем, что каждый месяц сжигал документы на одном из заводов «Стандард ойл», помог Сиддаллу и Тарбелл сделать одно из самых крупных разоблачений. Однажды ночью, собираясь бросить в топку очередную порцию бланков, он заметил на одном из них имя бывшего учителя воскресной школы, который занимался переработкой нефти и был конкурентом «Стандард ойл». Порывшись в документах, предназначенных для уничтожения, мальчик понял, что всё это — тайные донесения от железных дорог с указанием поставок конкурентов. В февральском выпуске журнала за 1904 год Тарбелл рассказала, как агенты железнодорожных компаний шпионили за конкурентами «Стандард ойл». Генри Роджерс всегда отрицал подобные обвинения. Когда Ида в очередной раз появилась на Бродвее, 26, он спросил её с порога: «Откуда вы это выкопали?» Разговор вышел коротким и напряжённым, и больше они уже не встречались. Рокфеллеры и так уже считали Роджерса предателем.
Другой удар в спину нанёс бывший старый друг Генри Флаглер, тоже согласившийся встретиться с Тарбелл и назвавший Рокфеллера «величайшим маленьким человеком и мельчайшим великим человеком, какого он только знал»: «Он может пожертвовать 100 тысяч долларов на благотворительность, а в следующую минуту яростно торговаться о цене тонны угля». Впрочем, в серьёзный разговор Флаглера вовлечь не удалось, процветание компании Рокфеллера он приписывал тому, что Джону Д. благоволил Господь. Марк Ханна же сказал Иде, что Рокфеллер «здоров во всех остальных отношениях, но помешан на деньгах». (15 февраля 1904 года Ханна скончался в Вашингтоне от тифа, и это избавило Рузвельта от возможного
