ее макушку губами.
Блин, её волосы пахнут травами, словно летом на цветущем лугу.
— Умничка, девочка. И никогда не бойся! Кто они против тебя? Да никто. Голодранцы! А в тебе, между прочим, дар божий.
Девушка подняла на меня зареванное лицо.
— Конечно! И этот дар течет в твоей крови. Даже я против тебя голодранец- я улыбнулся, вытирая её слезы.
— Твой брат идет. Сейчас мы с тобой получим по шее- шепотом добавил я, смотря на нахмуренного Кира.
Мила шмыгнула носом и повернулась к брату.
— Сестра- вот и все что сказал он.
И в этом слове был вопрос, потрясение и восхищение даже.
— Меня Рома научил, говорит, чтоб всякие руки не протягивали- и она все еще всхлипывала и вытирала слезы.
— Я чуть с ума не сошёл, а вы молчком….
Он притянул сестру к себе, уткнулся лицом ей в волосы с закрытыми глазами
— Ты не обижайся, что не сказали. Зато она теперь может отпор дать- улыбнулся я.
— Спасибо, Рома- немного подумал и протянул мне руку для пожатия.
Молодец какой, помнит и чтит чужие традиции. Я от души пожал ему руку.
— А ты почему здесь оказалась? — это уже Миле.
Девушка кивнула на противоположную сторону поляны. Там стояло нужное нам дерево.
— И эти выскочили. Я может и убежала бы, да волосы на кулак намотали, вот и попалась.
И тут она сделала то, чего я никак не ожидал. Быстро протянула руку и вытащила меч брата, наклонилась вперед, собрала волосы в пучок и, одним движением, отрезала их.
— Зачем- одновременно простонали мы, смотря как волосы падали на снег черным покрывалом.
— А чтобы не хватали кому не попадя- твердо сказала она. — Отрастут. Жизнь новая не отрастет, а волосы отрастут.
Так-то она права, конечно, но жалко, блин.
Мила покрутила головой, потрогала и добавила:
— Ну что, теперь и выдумывать не придется. Что стоим? Пошли копать корни.
Домой вернулись грязные, но довольные.
Варвара всплеснула руками, увидев Милу, но я покачал головой и Варя мудро промолчала.
Зато, благодаря Доре, у нас была куча еды. Над потолком висела самодельная колбаса, на которую ажарийцы поглядывали с недоумением, а Сафрон с откровенной брезгливостью. Ага, понятно, видел из чего она готовиться, усмехнулся я.
Мы обсуждали свою наглую вылазку, когда ко мне медленно подошла тамориха. Теперь она твердо стояла на ногах. Я протянул ей большой кусок сырого мяса, она без раздумий взяла и оттащила детенышам.
Мелкотня, рыча рвали мясо маленькими зубками.
— Думаю, их можно отпускать на природу. Да и таскать их теперь небезопасно, не известно, как у нас сложиться. Так что, милая, завтра утром, ты уходишь к своим- я погладил мамашу и она прикрыла глаза, принимая мои прикосновения.
— Ну, что. Едва встанет солнце, выходим. Да сопутствуем нам удача.
* * *
Я проснулся раньше всех. Утерся снегом, отгоняя остатки сна и пошел будить остальных. Блин, все тело чешется, как только представится возможность- первым делом помоюсь.
— Это что у тебя? — хлопал глазами Всеволод, прищуривая подслеповатые глаза.
— Ёксель- моксель- присвистнул Кир, едва увидев меня.
— Что? — я видел взгляды, устремленные на меня.
Мила подошла ко мне, распахнула шкуру на груди и нахмурилась.
Я опустил глаза и офигел. На коже расплывалась многочисленная сыпь разных размеров. Теперь понятно, что чесалось.
Мила сложила руки на груди, посмотрела на меня пристально:
— Кое- кто не слушает, что ему говорят. А я ведь говорила не трогать ветки дерева- они ядовиты.
Я виновато опустил голову, засунул руку за пазуху и достал веточку, с маленькими шишечками меж листьев.
— Думал, что пригодится.
— Так и пригодилось. Просил язвы на теле- пожалуйста.
А ведь действительно, просил.
— Это не очень ядовито? Жить буду?
Мила закатила глаза вверх, вздохнула и отрицательно покачала головой.
— Так, братцы, натритесь этим тоже.
И как они не сопротивлялись, я добился нужного эффекта.
Затем я аккуратно побрил Киру лицо и незаметно для всех растер подушками пальцев одну шишку из ветки и провел по его лицу.
Спустя некоторое время, пятна прочно обосновались на его лице.
Кир хмурился, чесался и многозначительно смотрел на меня. Ничего, главное чтобы прокатило. Что бы еще придумать? Вышел на улицу, содрал с коры несколько капель черной смолы.
— Кир, открывай рот.
— Не буду- шарахнулся от меня он.
— Ты своими белыми зубами нам весь план поломаешь. Смотри- я смолой замазал передние зубы и улыбнулся.
— Ох ты. Мажь коли так.
С таморихой распрощались прямо в пещере, оставив ей на пропитание большой кусок мяса, и двинулись в путь. Но перед этим, она, стоя на еще дрожащих лапах, медленно склонила голову, смотря мне в глаза. Я воспринял это как благодарность за спасение, хотя Всеволод и Варя смотрели на нее широко открытыми глазами от удивления.
Дорогой, я видел, как все волнуются, если честно и мое сердце стучало словно в набат, но обратной дороги уже нет. Перед самыми воротами, обернулся.
— Значит так. Ничего не бояться, наглость второе счастье. От каждого из вас зависит жизнь каждого из нас, и спасение девочки к тому же, поэтому вперед, да понаглее.
Каждый из нас откусил по кусочку корня, разжёвывая во рту. Я мысленно застонал, сдерживая рвотный позыв. Что за мерзость? Мне казалось, что во рту сдох скунс и теперь медленно разлагался.
— Дора, встретимся на той стороне. Если нет, то жди сигнала.
Она кивнула и исчезла с малышней в предрассветной мгле.
Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, взлохматил волосы, прижал букетик с мечом к груди, скосил глаза и скомандовал
— С богом, братцы.
Сафрон требовательно постучал в ворота и, когда они открылись, мы с шумом ввалились в город.
Сонные охранники смотрели на нас подозрительно.
— Чево вам?
— Мир вам, добрые ажарийцы. Есть ли в этом славном городе лекарь? А то сынок жениться собрался, да напасть какая то нас охватила, боюсь, что заразная она. Ну и жениться заодно- чего два раза ноги топтать.
Я улыбался словно дебил, бережно прижал букетик к себе и почесал живот.
— Этот что ль сынок твой? Странный он чего- то.
— Так народился таким, милок. Чево это странный? Две руки, две ноги, посередине гвоздик.
Раздался смешок.
— А невеста чего не пришла? — усмехнулся охранник.
— Посему не пфишла? — старательно картавил я.
Наши ряды отшатнулись от твердой руки Вари и она выступила вперед
— Здеся я- пробасила она хриплым голосом, потупив глаза в землю, словно стыдливая девица. На её шее кольцами висела сырая колбаса, натыканная ей собственноручно, с которой она расставаться категорически отказалась.
Охранники стояли с
