в объединении нас, ему нужно будет выйти за рамки такого рода высокопарных показухи и пиара.
Удивительно то, что за последние несколько лет появилась новая модель бизнеса, которая не стремится развивать существующее сообщество или создавать новое, объединяя людей с общими увлечениями. Вместо этого эта
зарождающаяся модель рассматривает само сообщество как товар, который она намерена коммерциализировать, продукт, который она может упаковывать и продавать.
Я имею в виду рост числа коммерческих коворкинг-пространств, компаний с такими названиями, как CommonGrounds, Work.Life, Convene, Second Home и, конечно же, WeWork, которые на пике своего развития имели более 280 офисов в 86 городах и более 4 миллионов квадратных метров недвижимости. Наряду с местами для Instagram, столами для пинг-понга, разливным элем и кофе микрообжарки, эти предприятия обращаются с обязательствами сообщества, как с мечом. Действительно, в проспекте неудачного IPO WeWork (подача заявления о банкротстве произошла не из-за ее основной предпосылки, а из-за разоблачения расточительных расходов, ошибочного принятия решений и грубой бесхозяйственности) слово «сообщество» встречается 150 раз.
Подумайте также о быстром росте числа коммерческих коливингов, который мы наблюдаем в последние несколько лет. По оценкам, в США количество коливингов утроится в течение следующих нескольких лет. В Азии, где только 11 % из всех миллениалов владеют собственными домами, инвесторы, увидев значительные возможности в коливингах, повалили толпой. Даже весной 2020 года, когда физическая близость считалась негативной, инвестиционный интерес к этому сектору оставался очень значительным. Например, Starcity, оператор совместного проживания с двенадцатью офисами в Сан-Франциско, Окленде и Лос-Анджелесе, в конце апреля 2020 года завершила инвестиционный раунд серии B на сумму 30 миллионов долларов.
Акцент этой новой категории многоквартирных домов с такими же объединяющими названиями, как «Общий», «Общество», «Коллективный» и «Ты +», сделан не на частных жилищах, которые они сдают, самое маленькое из которых может быть до восьми квадратных метров. Он основан на духе сообщества, который они, как утверждают, обеспечивают. «Будьте вместе больше» – слоган компании The Collective; Common хвастаются, что «строят для сообщества» и «вы всегда приглашены», в то время как «сообщество» буквально указано как часть услуг в плане «все включено», предлагаемом оператором коливинга Ollie.
Чтобы придать плоти этим костям, эти здания могут похвастаться множеством общественных пространств – барами, садами на крыше, общими кухнями, кинотеатрами – а также кураторскими мероприятиями, такими как йога и уроки французского. Norn, компания, которая возникла как эксклюзивный закрытый клуб для обучения людей утраченному «искусству общения», в 2018 году запустила коливинговое подразделение, в котором жителям даже предлагались запланированные дискуссионные группы, объявленные как «значимые собрания».
С одной стороны, это захватывающая перспектива: предприятия, создающие сообщество в масштабе. Потому что, если бы такие коворкинги или коливинги могли обеспечить единение и сопричастность, они действительно могли бы сыграть значительную роль в решении, по крайней мере, некоторых элементов сегодняшнего кризиса одиночества – то есть после того, как наши страхи по поводу того, чтобы быть рядом с другими, утихнут. Подумайте об удаленном работнике Джоне, для которого работа «чертовски одинока». Или Джорджио в Милане, который так скучал по общению с людьми за ужином, что все чаще и чаще ходил на обеды и собрания, организованные Лигой. Или графическом дизайнере Фрэнке, который, несмотря на то что живет в своем многоквартирном доме уже пару лет, не имеет ни одного соседа, к которому он мог бы зайти выпить кофе. Очевидно, что существует мощный и растущий спрос, тем более что все больше людей живут по одиночке, и все больше и больше из нас работают удаленно или присоединяются к экономике свободного заработка.
Является ли WeWashing[8] новым гринвошингом[9]?
Вопрос в том, сможет ли созданное на коммерческой основе сообщество когда-либо обеспечить «настоящую» общность? Или «WeWashing» – это новый гринвошинг: слово «сообщество», используемое в качестве торгового аргумента, не более значимо, чем слова «экологически чистый» на банке с токсичным пестицидом?
На сегодняшний день картина смешанная. Некоторым кажется, что они делают жизнь менее одинокой.
«Я считаю, что WeWork и коворкинги – лучшее, что когда-либо случалось в моей социальной жизни»,
– сообщил внештатный веб-разработчик. Когда он работал из дома, писал он, его настроение было ниже, и он даже чувствовал себя уставшим и чаще болел – именно то, что мы ожидаем, учитывая то, что мы знаем о физическом здоровье и одиночестве. Но в коворкинге WeWork, по его словам, он «превратился из довольно замкнутого человека в довольно экстравертного и растущего в эмоциональном плане». Подобный опыт был и у других. Даниэль, инженер-программист и эмигрант, проработавший в парижском WeWork полтора года, считает, что его опыт совместной работы привел к возникновению ряда реальных дружеских отношений, не связанных с работой.
Когда журналистка BBC Винни Агбонлахор провела шесть дней в двух разных лондонских коливингах, она наткнулась на нескольких счастливых жильцов. Среди них была 58-летняя Лусилла, которая поделилась, что за три месяца в коливинге The Collective’s Royal Oak (известном своей прачечной в стиле диско и мастерскими по изготовлению керамических фаллоимитаторов) она завела больше друзей, чем за три года жизни в одиночку в Париже. А также Мэтти, 33-летний IT-специалист, для которого жизнь в The Collective была преображающей. В течение многих лет он страдал редким заболеванием почек, из-за которого ему пришлось пройти ряд трансплантаций, которые заставили его чувствовать себя, по его словам, «ходячим мертвецом», лишенным энергии, подвижности и социальной уверенности. «В каком-то смысле проживание здесь вернуло меня к жизни, – сказал он Агбонлахор, – наличие людей вокруг, которые спрашивают меня, как я, играет важную роль».
Другой постоялец, Джеффри, рассказал Питеру Тимко, исследователю, изучающему The Collective, о своем друге-застройщике, который посетил его там и поначалу скептически отнесся к тому, сколько денег тратится на общие площади таких зданий. Но, увидев все мелкие взаимодействия между жильцами в вестибюле, он передумал: «И в одно мгновение он все понял, – вспоминал Джеффри, – потому что в его зданиях никто не здоровается друг с другом. Они даже не смотрят друг другу в глаза. И все же здесь было это пространство, где люди рады взаимодействовать, рады сказать: “Эй, привет, как дела? Как успехи? Могу я помочь тебе с этим? Давай я придержу дверь?”»
Тот факт, что такая мелочь, как ваш сосед, смотрящий вам в глаза или открывающий вам дверь, может так высоко цениться, – это обоснованное обвинение в сторону изоляции городской жизни. Но, как мы видели на протяжении всей этой книги, такие мимолетные обмены мнениями, которые, как мы знаем, могут помочь нам чувствовать себя заметно менее одинокими, становятся все более редкими из-за постоянно ускоряющейся городской суеты, наших все более напряженных графиков и силе нашей цифровой
