Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
И вот что вам от него нужно:
1) безусловное признание того, что случилось; если агрессор заявляет, что он ничего не помнит, потребуйте, чтобы он признал, что если вы помните об инцесте, значит, он был;
2) извинения;
3) полное признание своей вины и снятие ответственности с вас;
4) готовность загладить вину; например, агрессор может оплатить ваше лечение, извиниться перед значимыми для вас людьми за причиненный всем вред, пообещать говорить с вами о том, что произошло, когда вы этого потребуете.
Хочу предупредить читателей о «мнимом раскаянии». Агрессор может попытаться манипулировать вами с помощью раскаяния и внушить ложную надежду на то, что отношения между вами изменятся. Но если за извинениями не последуют реальные перемены в поведении, то никаких чудесных метаморфоз не будет. Агрессор должен быть готов сделать что-то реальное относительно самой проблемы, потому что иначе извинения останутся пустым звуком и причинят вам еще больше боли и разочарования.
К сожалению, на самом деле очень мало жертв инцеста получают положительный ответ на все перечисленные требования, даже на часть из них. Но для вашего внутреннего личностного роста необходимо предъявить их агрессору. Очень важно, чтобы вы устанавливали правила любых отношений с ним в будущем, и для этого нужно четко дать понять, что вы больше не станете жить во лжи, полуправде, тайнах и отрицании. И самое главное: вы должны ясно дать понять, что отказываетесь нести ответственность за инцест, то есть что вы не будете и дальше играть роль жертвы.
«Пора перестать притворяться»
Ева решила провести конфронтацию с отцом и матерью по отдельности. Она сказала отцу, что посещала терапию, но не сказала, что это была за терапия. Она сказала, что он сильно поможет ей, если посетит одну из сессий вместе с ней. Он согласился, но прежде чем появиться в моем кабинете, несколько раз переносил дату. Гарольд, отец Евы, был худым человеком, почти лысым, ему было около шестидесяти лет. Его костюм был безупречен, а сам Гарольд выглядел очень самодовольно. Когда я спросила его, знает ли он, почему Ева настаивала на том, чтобы он посетил нашу встречу, он ответил, что «догадывается, о чем речь».
Я попросила Еву объяснить отцу, какую именно терапию она посещает:
Я посещаю терапевтическую группу для жертв инцеста, папа. Это те, с кем их отцы, а иногда и матери, делали то, что ты делал со мной.
Гарольд густо покраснел и отвел глаза. Он начал было что-то говорить, но Ева прервала его и заставила выслушать себя до конца. Она продолжила рассказывать, что именно он делал и как она при этом себя чувствовала больной, напуганной, смущенной и грязной. После этого она рассказала ему, как случившееся повлияло на ее жизнь:
Я считала, что у меня нет права влюбиться. Я была уверена в том, что этим самым я обману и предам тебя. Я считала себя твоей собственностью, как будто у меня не было своей жизни. Я верила тебе, когда ты говорил мне, что я шлюха. Ведь я действительно хранила внутри себя грязный секрет и думала, что все это по моей вине. Почти всю жизнь я провела в депрессии, но научилась делать вид, что все у меня отлично. Но это не так, папа, ничего отличного! И пора уже перестать притворяться. Мой брак чуть не распался из-за того, что я ненавидела секс, ненавидела свое тело, ненавидела себя. Сейчас, слава Богу, все меняется к лучшему. Но ты всегда оставался в выигрыше, пока я платила по твоим счетам. Ты предал меня, ты использовал меня, ты сделал все худшее, что отец может сделать дочери.
После этого Ева предъявила отцу требования: чтобы тот извинился и признал свою ответственность. Кроме того, она предложила ему признаться во всем своей жене до того, как она сама расскажет об инцесте матери. Отец Евы сидел в растерянности. Он начал обвинять дочь в том, что она шантажирует его. Он не пытался отрицать инцест, но попытался представить дело так, будто ничего страшного не произошло, так как он никогда не наносил Еве физических увечий. Он извинился, но его беспокоило только то, как разглашение тайны повлияет на его брак и на его положение в обществе. Сказал, что ни в какой терапии не нуждается, так как «всю жизнь был достойным членом общества».
Спустя неделю Ева добилась того, что ее отец признался во всем матери. После этого Ева рассказала всей группе следующее:
Моя мать была уничтожена новостью, но как только пришла в себя, то первое, что она сказала мне, это чтобы я простила его и не рассказывала об этом родственникам. Когда я сказала ей, что не пойду на это, она спросила, почему я так сильно хочу причинить им боль. Представляете? Я еще и превратилась в плохого парня, который всем вредит!
Все участники группы хотели знать, что почувствовала Ева после общения с родителями:
Я чувствую себя так, как будто сбросила с плеч груз в тридцать тонн. Знаете, теперь я понимаю, что у меня есть право говорить правду и что я не несу ответственность за то, что почувствуют другие, когда они ее узнают.
Все мы были зачарованы и потрясены тем, как Ева на глазах обретала силу и выходила из положения жертвы. В конце концов, она приняла решение сохранить связь с семьей, но свести к минимуму все общение.
Это как биться головой о стену
Еве практически не понадобилась моя помощь для конфронтации с родителями, но в случае Вероники, которую отчим, влиятельный церковный деятель, не только насиловал, но и чуть не задушил, когда она попыталась не подчиниться, понадобилась вся моя поддержка, особенно потому, что ее мать и отчим настояли на том, чтобы прийти ко мне на прием вместе. Они сказали Веронике, что «сделают все, чтобы помочь ей справиться с ее психическими проблемами».
Когда ей было тринадцать лет, Вероника рассказала матери о домогательствах отчима, отчаянно пытаясь прекратить их, но мать не поверила ей, и Вероника никогда больше не поднимала эту тему.
Отчим Вероники, Феликс, учтивый белокурый мужчина, на вид около шестидесяти лет, одетый с явным намеком на безупречность: черный пасторский костюм с белым воротничком. Мать Вероники, Рода, высокая худая женщина с серьезным лицом, пышными черными волосами, в которых просматривалась седина. Оба были полны праведного гнева и изображали оскорбленную невинность с момента своего появления в моем кабинете.
Вероника сказала все то, что мы с ней репетировали на терапии, но всякий раз, когда она пыталась заговорить о сексуальном насилии, она наталкивалась на каменную стену отрицания и яростных обвинений. По мнению родителей, Вероника была сумасшедшей, все сказанное ею было ложью, она была злобным и мстительным созданием и нападала на Феликса за то, что он «был строг с ней». Вероника стойко держалась, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Когда Вероника бросила на меня умоляющий взгляд, я вступила в разговор:
Вы оба уже достаточно предали Веронику, и я не позволю вам продолжать в том же духе. Мне жаль, что ни у кого из вас не хватает храбрости признать правду. Феликс, вы отлично знаете, что Вероника не лжет. Никто не выдумывает про себя таких ужасных и унизительных вещей. Никто не симулирует годами депрессию и постоянный стыд. По закону срок давности вашего преступления истек, но я сообщаю вам, что, учитывая занимаемый вами пост и возможность доступа к детям, мы с Вероникой подали на вас заявление в службу защиты детей. Если когда-нибудь вы попытаетесь совершить насилие над другим ребенком, это заявление будет важной уликой против вас. Не понимаю, как вы смеете указывать своим прихожанам, что им делать, если вся ваша жизнь построена на лжи. Вы лжец и насильник детей, пастор. Это знаете вы, и Господь это тоже знает!
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
