замуж, и как ему было так грустно, когда он занимался со мной любовью в последний раз. У меня отвисла челюсть, когда я внезапно поняла. Арчер знал тогда. Я с трудом сглотнула, но просто не смогла выпустить достаточно слюны, чтобы заговорить. Он прощался со мной без слов.
— Боулдер сказал, что молодая женщина наверняка выберет Арчера, потому что другие чемпионы слишком уродливы или слишком ранены, чтобы быть привлекательными.
— Угу, — прохрипела я, хотя на самом деле хотела наорать на нее: почему она не сказала мне раньше?
— Разве Арчер не сказал тебе, что он уезжает? — спросила она.
Я покачала головой, используя всю свою энергию, чтобы скрыть расстройство, которое я физически чувствовала внутри себя.
— Может быть, он хотел сделать тебе сюрприз. — Кристина слегка пожала плечами. — Подумай о светлой стороне: теперь тебе не придется бороться с ним или спорить. С новой женой он будет слишком занят, чтобы приставать к тебе.
— Угу, — снова пробормотала я и каким-то образом сумела добавить. — Я слышу, как ребенок зовет меня, давай поговорим позже, хорошо?
— Ладно. Пусть мир окружит тебя…
Я уже закончила разговор до того, как Кристина произнесла последние слова. Дрожа всем телом, я села на кровать, вцепившись в простыни, как будто могла заставить мир перестать вращаться вокруг меня.
Если бы Кристина знала, что я спала с Арчером, она была бы более тактичной. Это была моя вина за то, что я была так непреклонна в том, чтобы держать свои отношения с ним в секрете. Не потому, что я не доверяла Кристине, а потому, что я не хотела, чтобы у нее кружилась голова от надежды, что я останусь здесь навсегда. А потом, после того, как я поняла, что люблю Арчера, мне показалось правильным сказать ему об этом раньше всех остальных.
Арчер собирался жениться!
От кончиков пальцев ног по мне прокатилась волна гнева, и мой эмоциональный интеллект свелся к жалкой потребности закатить инфантильную истерику. Я выскочила из своей комнаты, полная решимости найти виноватого, но когда я добралась до школы, то обнаружила Шелли, Марко и детей, занимающихся послеобеденной медитацией. Развернувшись на каблуках, я направилась обратно к ряду комнат и без стука открыла дверь в комнату Финна.
— Стук полностью переоценен, — сказал он и поднял глаза от пола, где он отжимался.
— Почему ты не сказал мне, что Арчер отправился на турнир?
— Хм, потому что он просил меня не говорить тебе.
У меня зачесался нос от всех этих эмоций и желания поплакать.
— И почему он не хотел, чтобы я знала? Не похоже, что он может тайком привести жену мимо меня; в конце концов я бы об этом узнала.
— Верно, — сказал Финн и поднялся с пола. — Но, может быть, он не хотел причинять тебе боль.
— Почему мне должно быть больно? — спросила я самым твердым тоном, на который была способна. Судя по обманчивому выражению глаз Финна, я не обманула его, поэтому старалась еще больше. — Арчер знает, что я не интересуюсь им ни для чего, кроме секса.
Мне показалось, что я увидела тень сочувствия, промелькнувшую на лице Финна, прежде чем он подыграл мне.
— О, я уверен, что Арчер это знает. Но ты же знаешь, какие мы, мужчины, — одна женщина или другая, это не имеет большого значения. Вероятно, он просто руководствовался стратегией и не сказал тебе, потому что в случае, если его не выберут, он планирует вернуться и продолжить свои отношения с тобой.
Я фыркнула.
— Ха!
Взгляд Финна переместился на дверь, где звуки шагов предупредили нас, прежде чем Марко появился в дверном проеме.
— Что-то не так? — он спросил.
— Вовсе нет. — Финн потянулся и зевнул. — Кайя только что узнала, что Арчер на турнире.
— И тебя это устраивает? — спросил Марко.
На мгновение я забеспокоилась, что Финн рассказал Марко обо мне и Арчере, но в его глазах не было жалости.
— Арчер — взрослый мужчина, он может делать все, что захочет, — сказала я и почувствовала, как слова перерезали мне горло изнутри.
— Очевидно, Арчер недооценил тебя, — сказал Марко. — Он был так уверен, что ты рассердишься на него за то, что он ушел и оставил работу на тебя. Вот почему он не хотел, чтобы мы тебе говорили.
— Я расстроена только из-за того, что он не сказал мне правду о том, куда он направился.
— Ну, раз секрет раскрыт, значит ли это, что мы можем посмотреть церемонию с детьми? Думаю, им бы это понравилось, — сказал Марко и посмотрел на Финна.
— Почему бы и нет. — Финн поднял бровь, вызывая меня на протест.
В моем животе быстро образовался узел размером с мою голову, и мне нужно было выбраться оттуда, пока гнев, который подпитывал эту конфронтацию, не иссяк и горе не взяло верх.
— Делай, как тебе заблагорассудится, — сказала я и пошла в свою комнату, захлопнув за собой дверь.
Я не могла плакать, иначе они услышали бы меня. И я также не могла кричать. Я подумывала о том, чтобы рассказать всем, что я больна, что было недалеко от истины. Но, в конце концов, во мне проснулось извращенное любопытство, которое заставило меня сесть и посмотреть церемонию вместе с остальными.
Теснясь в уютном уголке классной комнаты, дети развалились на подушках и друг на друге. Отстраненная часть меня была рада видеть, что мальчики Севера теперь чувствуют себя более комфортно при физическом прикосновении. Но меня беспокоило то, как Уиллоу и Соломон сидели у стены, плечом к плечу. Все признаки кричали мне, что между ними что-то произошло, но у меня не было сил задавать вопросы или расследовать. Как в тумане, я заметила, как его рука была так близко к ее руке, что казалось, будто его мизинец был поверх ее пальца, и быстрые взгляды, которые они бросали друг на друга, когда думали, что никто не смотрит.
Будучи братом-защитником, Хантер соскользнул вниз и сел с другой стороны от Уиллоу.
— Когда мы сможем увидеть невесту? — спросил кто-то, когда церемония началась.
Дети зашумели, когда камера прошлась по зрителям и остановилась на четырех чемпионах.
Арчер выглядел принцем рядом с тремя троллями, и мое сердце упало. До сих пор я цеплялась за маленькую надежду, что женщина не выберет его, но больше нет.
— Почему их только четверо? — спросил Шторм. — Я думал, что должно было быть пять чемпионов.
— Один из них находится в реанимации, — сказал Марко. — Он очень сильно пострадал в своем последнем бою.
— Как он мог победить, если он действительно сильно пострадал?
— Потому что другой
