меня в голове. Кое-что я научилась делать в совершенстве, а кое-что так и не даётся. Я могу с гордостью сказать, что могу приготовить убийственно вкусные блины и могу поджарить бекон до совершенства. А вот обеды выходят не очень, пока они не связаны с макаронами (паста получается отличной, но мои отношения с чесночным хлебом всё ещё на грани срыва), ужин большую часть времени довольно хорош.
— Мы сегодня приносим пончики, помнишь? — Эрик напоминает мне.
— О да, верно. Ройсу наконец-то исполнился двадцать один год. — Я не могу поверить, что чуть не забыла свою собственную идею. Это ещё одна вещь, которая сильно изменилась. Я тоже сейчас работаю в «Фирме». У них уволилась ещё одна секретарша, поэтому я предложила помочь, когда мы переехали сюда, и просто никогда не покидала эту должность.
Моя официальная должность была изменена на администратор-менеджер, но это семантика. Я действительно могу использовать свою научную степень, и осознание этого было освобождающим.
Я сблизилась со всеми парнями, и мы подружились, когда я принесла пончики на день рождения Джио. Теперь это стало традицией, и мне нравится, что ребята приходят от этого в восторг. Но это только потому, что все они едят, как пещерные люди, так что для них это действительно удовольствие. Ну, кроме Ройса; он ест, как мальчик, переживающий период полового созревания.
— Мне нужно в ванную, — говорю я Эрику. Он целует меня в плечо, и я выскальзываю из кровати, затем иду в ванную.
Когда я захожу внутрь, я закрываю дверь и достаю из шкафчика тест на беременность. Стараясь вести себя тихо, я вскрываю пакет. Помочившись на палочку, я мою руки и облокачиваюсь на стойку, наблюдая, как тикают часы. По прошествии трех минут я, наконец, опускаю взгляд на палочку.
Эрик приходит как раз вовремя, и когда он видит результат, он обнимает меня сзади.
— Это случится, милая.
Я не могу ответить ему, потому что горе от того, что я снова вижу отрицательный результат, слишком велико. Мы пытались это сделать с тех пор, как переехали сюда, но безуспешно. Я никогда не думала, что буду так сильно хотеть чего-то, чего не смогу получить. Он предложил обратиться к врачу, но я верю, что если это должно случиться, то это произойдёт. И я просто не думаю, что это должно произойти таким образом для нас.
— Мы должны усыновить ребёнка, — выпаливаю я, не давая ему продолжить свою речь, потому что каждый раз, когда это происходит, он пытается рассказать мне всё больше и больше о том, как всё получится. Или как нам просто нужно позволить этому случиться. — Подумай об этом, Эрик. Я знаю, это не простое решение.
Его глаза встречаются с моими в зеркале.
— Я никогда не думал об этом, Поллс, но меня это совершенно устраивает
— Я хочу, чтобы ты был полностью согласен.
— Я не это имел в виду. Я был бы безумно счастлив растить с тобой ребёнка любым способом, каким мы могли бы его завести. Есть много детей, которым нужен дом.
Эта идея крутилась у меня в голове уже несколько месяцев, и я держала её близко к сердцу. Полагаю, сейчас самое подходящее время.
— Что ты думаешь об усыновлении подростка?
Он не показывает никаких изменений черт своего лица.
— Мы можем это сделать.
— Ты уверен?
— Я люблю тебя, Полли. И я счастлив, пока у меня есть ты. Дети, каким бы путем они ни пришли, были бы благословением, которого я не уверен, что заслуживаю. И если ребёнок постарше — это то, чего ты хочешь, я поддержу и приму его с распростёртыми объятиями.
— Почему ты такой чертовски идеальный? — спрашиваю я. Мои руки обвиваются вокруг его плеч, которые обнимают меня за талию.
— Я далек от совершенства, детка.
— Для меня ты такой и есть.
Он запрокидывает голову и смеётся.
— Всё ещё обожаю, что ты включила это в свои свадебные клятвы, детка.
— Я обещаю, что, когда буду говорить о том, как мы подходим друг другу, я воздержусь от использования слова «ужасно» в любой форме, потому что в том, что я чувствую к тебе, нет ничего ужасного.
— Ты права, Полли. Это совсем не ужасно. Это чертовски идеально.
Эпилог
Эрик
Через два с половиной года после этого
— Милая, я не лезу в ваши девчачьи штучки, но тебе надо разобраться с этим, иначе я просто взорвусь. — Я нервно расхаживаю туда-сюда около лестницы, потирая шею и пытаясь успокоиться, но затем снова возвращаюсь. Когда я добираюсь до ванной, где Пейсли стоит с Полли, я продолжаю свою тираду: — У тебя не хватает половины платья! И на этой чёртовой юбке дыра до самого бедра! Если ты хоть на секунду подумаешь, что выйдешь из этого дома в таком виде, ты явно понятия не имеешь, кто я такой.
— Дело не в тебе, Пэрик, — огрызается Пейсли. Она называет меня так, потому что в первый раз, когда она хотела назвать меня папой, у нее не получилось, и в итоге она объединила моё имя и папу. Хотя я совершенно не против этого. Это что-то особенное, что разделяем только мы с ней.
Нам потребовалось десять месяцев, прежде чем мы смогли завершить оформление документов об удочерении, но я никогда не был так счастлив. Всего через две недели наша маленькая семья объединилась, и я не смог бы больше любить Пейсли, даже если бы она была моей собственной плотью и кровью.
Не было даже странным, что ей было уже четырнадцать, когда мы её удочерили. И самое ироничное в том, что она очень похожа на Полли. Те же светлые волосы, та же красивая улыбка. Но у неё также есть мои глаза. Странно, что она похожа на нас обоих.
Мне очень понравилось это семейное «путешествие», в котором мы с Полли побывали. А появление Пейсли было настоящим чудом. Кроме как прямо сейчас. Потому что моё кровяное давление вот-вот взлетит до чёртовой крыши.
— Дело не во мне. Ты права. Это из-за всех этих похотливых при…
— О, Боже мой, — визжит Пейсли.
— Эрик, — ругает меня Полли. Как будто я не прав.
— Что? Ты же не думаешь, что глупые парни, смотря на неё, не захотят залезть ей под юбку? Нет, знаешь, что? Не бери в
