«Дорогая Катрин, — написала швея сестре. — Теперь у меня в Париже есть собственная квартира. Свободную комнату я называю „покоями Катрин“. Она принадлежит тебе, если захочешь переехать».
Моник предложила Гаю встречаться у нее. В конце рабочего дня, когда все уже разошлись по домам, она нашла любимого в его ателье.
— Я не смогу выкроить больше часа.
— Может, продлишь наши встречи до девяноста минут? — ответила Моник, переступив через задетую гордость.
Гай смутился, но потом расслабился и обнял девушку.
— Да, продлим, прости. Я правда ужасный тип? — Мужчина несколько мгновений держал ее в объятиях, питая светлой энергией любви.
— Да, — согласилась она. — Иногда ты такой.
— Кто будет отвечать за качество изделий дома, когда я отойду от дел? Когда умру? — спросила Шанель Моник вечером в своем салоне.
Девушка удивленно посмотрела на нее.
— Мадемуазель, мы все надеемся, что вы проживете не меньше ста лет.
— Этот пиджак сшила ты? — резко спросила Шанель, указывая на свой наряд.
— Да, мадемуазель.
Шить одежду для главы дома — наибольшая похвала работнику «Шанель».
— Тогда ты — лучшая наследница.
— Но я не дизайнер.
— Мастерство шитья важнее. Это формирует одежду. Согласна? Ты не очень много говоришь. Не бойся озвучить свои мысли.
— Мадемуазель, я не боюсь. Я восхищаюсь вами.
— Восхищение, — язвительно произнесла пожилая дама, — не то, что мне нужно.
— А чего вы хотите? — вздохнула Моник.
— Слушателей, — хмыкнула Шанель. — Чтобы мне составляли компанию.
«Да, — подумала швея, — этого хочет каждый».
— Мадемуазель, а почему вы выбрали именно моду?
— Ох, я перепробовала множество занятий… Хотела стать певицей, но у меня не было такого уж хорошего голоса. Зато я была веселая, вела себя несколько по-клоунски. Удалось даже спеть пару песенок. Я делала шляпки для женщин из Довиля и… — Она нетерпеливо взмахнула рукой. — Это долгая история. Я добилась успеха, потому что не считала женщин, которых одеваю, мебелью, как дизайнеры-мужчины! Ненавижу разговаривать о прошлом. Принеси бокалы. Выпьем за твое будущее!
Моник знала, что Шанель не нравится пить в одиночестве. Девушка дотянулась до скотча, на который указала старушка, налила начальнице полдюйма, а себе каплю.
— Выпьем за работу! — Мадемуазель зазвенела бокалом. — За отличную работу!
— За отличную работу, — повторила Моник, отпивая. — Это все, что у нас будет в жизни? — вдруг спросила она.
Габриель резко выпрямилась.
— А чего еще ты хочешь? — рявкнула она.
— Встретить мужчину, который женился бы на мне.
Коко пронзительно посмотрела на Моник. Бокал застыл перед ее губами.
— Как и я, — сказала она и одним глотком допила скотч.
В марте торговые представители главных производителей тканей выстроились в коридоре дома «Шанель», чтобы продемонстрировать новый материал для следующего сезона. Все оживленно шутили, не забывая, правда, насколько важен этот заказ.
Мадемуазель благоволила традиционным фирмам, например «Гариг» и «Лесюэр», которые делали шерсть и твид. Шелковый джерси и английский твид обычно поставляла немолодая фирма «Абраам». Иногда Коко выбирала и ткани других производителей. Некоторые грубоватые, но дружелюбные торговцы вели себя немного вульгарно. Низкорослый пухлый продавец с усами подмигнул Моник, когда она проходила мимо. Девушка сделала вид, что не заметила.
За лотками с тканями расположились солидные старые фирмы, изготовлявшие тесьму, цветы, перья и пуговицы. Мадемуазель всегда набирала множество фурнитуры и украшений для костюмов и пальто.
Плоские золотые цепочки, пришитые с изнаночной стороны, оттягивали низ пиджака, чтобы изделие идеально ложилось по фигуре. Мадемуазель, как всегда, делала подкладки из самого лучшего шелка, никогда не жалела на них ткани, жесткой или мягкой, которую работницы вшивали в плечи или в пустоты на шее и ключице.
Мех Шанель тоже использовала только на подкладку: она всегда оставляла кусочек роскоши доступным лишь обладателю вещи.
Никто не думал, что Габриель отвергнет классические костюмы или маленькие черные платья: каких сюрпризов можно ожидать от восьмидесятисемилетней женщины, и так сформировавшей современную моду?
Изменения в костюмах с кардиганом восхитили поклонников Коко. Это был хит года! Тесьма на пиджаке могла отличаться по ширине, окантовывать карман, а не только горловину, образовывать букву О или вовсе отсутствовать. Тяжелых позолоченных пуговиц становилось то больше, то меньше. Костюм еле заметно улучшали, не меняя сути, словно «фольксваген» или бутылку кока-колы.
Поклонники Шанель отмечали самые незначительные изменения. Они обращали внимание, сколько пуговиц на манжетах: две, три или четыре, какого цвета шелковая подкладка; с цветочками, контрастная или в тон изделия. Детали, будто тайные знаки, указывали на год выпуска пиджака, словно это дорогое вино.
Моник успокаивала плачущих швей, чью безупречную работу Шанель рвала в клочья. Последние мгновения паники, когда глава дома начинала с остервенением все рушить, одни считали проявлением ее властности, другие — старческим маразмом или гневом на несправедливость жизни. Модели и портные не переставали плакать. Эта коллекция вышла, пожалуй, самой сложной за всю историю работы «Шанель». Приступы мадемуазель граничили с безумием — она будто искала идеальную вещь. И с каждой секундой поиска теряла шансы на успех.
«Хатчинс — Рив» на Рив Гош с первого дня работы сопутствовал успех.
Одежда «почти кутюр» на итальянских вешалках распродавалась каждую неделю по приемлемым ценам. Смекалистым парижанкам это сразу пришлось по душе.
Кристофер и Жислен завоевали все группы покупателей и вскоре узнали, какие размеры и модели приобретают чаще.
— Делая покупки в «Хатчинс — Рив», вы бунтуете против исключительности кутюр. — Саманта, как всегда, немного преувеличивала.
Американка с удовольствием выполняла обязанности неофициального агента по рекламе на новом предприятии.
Покупки укладывали в бумажные пакеты с портретами Че Гевары и Мао и слоганами вроде «Долой все!», вместо ручек — изящные тесемки.
Саманта объявила «Хатчинс — Рив» опасным для покупок местом, хотя цены там не превышали тысячи франков.
Забавно, что это придумала давняя клиентка кутюр, но Жислен, воодушевленная успехом, поняла, что ей нравится создавать альтернативу строгой исключительности и привилегиям модных домов.
Они наметили первую «настоящую» коллекцию на июль, в одно время с Неделей высокой моды.
