На главной улице все как обычно. Звуки — приятные и успокаивающие. Женщины с мужьями, магазины открыты — заманивают покупателей товарами со скидками и глупой подсветкой. Обычная утренняя атмосфера.
Цвета — прозрачные, чистые, приятные.
В универмаге напротив, где пару дней назад мигрант натягивал шорты прямо на длинные синтетические брюки, женщина мерила вещи, которые сегодня продавали со скидкой. Она быстро надела выбранные кроссовки и ритуально потопталась, проверяя их точно так же, как оценивают новую машину, пиная покрышки. На секунду подняв глаза, она показалась ему слегка похожей на Лорин. Брайан часто ходил с женой по магазинам и ждал в духоте возле примерочной, не снимая пальто. Та женщина напротив торопилась. С Лорин такого никогда не бывало.
Хотел бы он, чтобы это была она.
Собор на Мюнстерплац — нагромождение архитектурных стилей, дополнявших друг друга на протяжении трехсот лет. Готический шедевр, почти восемь столетий наблюдавший городские печали и радости. Уникальное место для горожан — и превосходная цель для бомбардировщиков союзников, которые тридцать лет назад пытались уничтожить все, что составляет собой стержень города.
На этот раз центр показался ему меньше. От рыночной атмосферы церковной площади до оживленного Леопольдринг и дальше к Штадтгартену, расположившемуся на холмах на востоке, дойти можно меньше чем за две минуты.
Каким-то чудом длинный бетонный пешеходный мост изящно вписывался в цветовую гамму парка. По другую сторону узкого моста покачивались оранжевые полосатые кабинки канатной дороги, направляясь к вершине Шлоссберга. На середине пути романтично расположился ресторан. На мгновение остановилось время. Должно быть, оттуда открывается великолепный вид на город, на Эммединген и горы.
На середине моста через Леопольдринг Брайан остановился и посмотрел по сторонам. Взаправду это все или нет. Казалось, город его отталкивает. Не хочет видеть. Не замечает. Неизменный звон колоколов собора — как в прошлый раз, когда он боролся за собственный разум и жизнь меньше чем в двадцати пяти километрах отсюда.
Теперь они разносили весть о мире.
Проходившие мимо люди его не замечали. Под ним гудел проносящийся транспорт. За исключением высокой женщины поодаль — у ее ног стоял огромный пакет, — прислонившейся к ограждению и смотревшей в сторону Шлоссберга, город не поглотил только его.
В его сторону шагали веселые детишки — за ними шли родители, болтая на ходу. Зайдя через несколько секунд в парк, они направились в сторону канатной дороги. Еще до того, как родители прошли мимо Брайана, послышались энергичные шаги — по мосту застучали каблуки.
Невысокая женщина шла выпрямившись, одета она была в бежевый свитерок, в тон ее светлым волосам.
Во второй раз за тот день женщина пробудила в Брайане воспоминания. Но в этом случае четких ассоциаций не было.
Она была не очень молода. Из-за одежды — черный плащ и длинная юбка из пестрого индийского хлопка — определить возраст было трудно.
Сначала его внимание привлекло именно это, а во вторую очередь — темп ходьбы.
Развернувшись, Брайан наблюдал за тем, как она подходит все ближе. Она из тех женщин, кого ты как будто видел где-то раньше. Причем где угодно: двадцать минут назад в автобусе, двадцать лет назад в университете, в каком-то фильме или на вокзале, засмотревшись на минуту. Результат, как правило, всегда одинаковый.
Никогда не вспомнишь, где ты ее видел и кто это.
Когда она прошла мимо, Брайан, держась на расстоянии, спокойным шагом последовал за ней. По парку она шла медленнее. Пройдя билетную кассу у канатной дороги, на секунду задержалась, посматривая на радостно визжащих детишек. Застыла, став частью общей картины, воскресившей воспоминание. Ряд вариантов Брайан сразу отбросил. Затем она двинулась по тропинкам туда, где деревья и кустарники росли гуще. Брайан был тут в третий или четвертый раз. Он не очень хорошо ориентировался. Женщина свернула налево от озера и скрылась в направлении улицы Якоба какого-то.
Когда деревья остались за спиной у Брайана, она уже ушла. На газоне перед ним мельтешило множество людей, занятых своими делами. Перед кучкой любопытных, которые смотрели уличное представление, он остановился и огляделся по сторонам. Его начал тревожить ее образ, вдруг возникший у него в сознании.
Он пошел дальше, добрался до отдаленного, безлюдного уголка парка, снова остановился и обернулся, повсюду ее высматривая.
Внезапно за его спиной раздался резкий звук. Когда женщина вышла из кустарников, росших у подножия деревьев, ее лицо пылало гневом. Подойдя вплотную, бросила на него оценивающий секундный взгляд и остановилась всего в паре шагов:
— Warum folgen Sie mir nach? Haben Sie nichts besser zu tun?[21]
Брайан не ответил. Не смог.
Перед ним стояла Петра.
На мгновение ему показалось, что сейчас он упадет в обморок.
— Извините! — сказал он.
Она удивилась, что он говорит по-английски. В те секунды, когда он перестал дышать, почти замер и пульс. С лица схлынул жар, кожа побледнела. Борясь с внезапно подступившей тошнотой, он несколько раз сглотнул.
Она изменилась, а вот ее тревожное лицо оставалось до боли прежним. Никогда не меняются мелкие, приятные черты и жесты. Их, несмотря ни на что, не смогла уничтожить даже нелегкая жизнь, судя по всему, потрепавшая ее и превратившая в обычную женщину средних лет.
Какое невероятное совпадение. По его спине катился холодный пот. Прошлое ожило, вытесненные впечатления с непостижимой точностью стали единым целым. Он даже ее голос вдруг вспомнил.
— Ну что, может, на сегодня хватит? — спросила она.
Не дожидаясь ответа, она развернулась и решительным шагом направилась прочь.
— Петра! — сдавленно крикнул Брайан, не успев даже подумать.
Женщина замерла.
Снова повернулась к нему, глядя недоверчиво:
— Кто ты? Откуда знаешь мое имя? Объясни.
Она очень внимательно его разглядывала. Долго. Молча.
От волнения у Брайана колотилось сердце. Перед ним стоял человек, вероятно способный приподнять завесу тайны над судьбой Джеймса. Женщина слегка наморщила лоб, как будто ей в голову пришла какая-то мысль, а затем резко замотала головой:
— Знакомых англичан у меня нет. А значит, тебя я тоже не знаю. Объяснись.
— Ты меня узнала! Я по тебе вижу!
— Да, может быть, я тебя видела раньше. Но я многих людей видела. По крайней мере знакомых англичан у меня нет.
— Посмотри на меня, Петра! Ты меня знаешь, но виделись мы много лет назад. Ты ни разу не слышала, как я разговариваю. И вообще я говорю только по-английски, я ведь англичанин. Просто раньше ты этого не знала.
