Во второй комнате тоже все было по-старому — трос и пятиметровая яма с водой. На форумах не было описано, как проходить по этому тросу, в основном хвастовство шло по поводу длины пройденных метров. Я невольно усмехнулся — и тут длиной меряются. Раны от укусов волка постепенно закрывались, кровь продолжала появляться только маленькими каплями, поэтому я решил не обращать на нее никакого внимания. Откинув все мысли и освободив свой разум, двинулся по тросу. Я — канатоходец. Я — бабочка, изящно порхающая над свечой, не опаляя при этом себе крылья. Я… Я мокрый и злой Шаман, взбирающийся обратно, и остервенело продолжающий раз за разом падать с каната. От воды раны на плечах разошлись, и кровь вновь начала литься уверенной струйкой, окрашивая воду в яме в красный цвет. Вылезая из нее, наверное, в сотый раз, я решил сделать паузу. То, что нужно проходить по канату, я чувствовал всеми фибрами своего тела, но у меня ничего не выходило. Слишком тонкий, слишком неудобный, расположенный прямо на поверхности воды канат никак мне не покорялся. Да и сама вода, которая была кристально прозрачной до начала испытания, сейчас представляла собой мечту вампира — по насыщенности красного цвета складывалось ощущение, что вся вода превратилась в кровь. Я непроизвольно посмотрел на плечи — они все так же продолжали кровоточить. Странно. Я больше не испытывал головокружения, а если судить по количеству вытекшей из меня красной жидкости, то парой ведер тут уже не обошлось. Если раны от времени затягиваются, то, я думаю, нужно сделать паузу и дать им возможность зажить. В воде раны намокают и раскрываются, плюс постоянное движение… Решено! Я уселся возле препятствия, закрыл глаза и попробовал расслабиться.
Проснулся я от того, что ударился затылком о пол. Ого, вот это расслабился, даже заснуть умудрился. Посмотрел на плечи — наконец-то! Запекшаяся корка — и больше никакой крови. Осторожно поднявшись, я вновь подошел к канату. Жуть какая! Кровь превратилась в корку не только у меня на плечах, но и в яме, образовав на поверхности воды шероховатую красную пленку, словно в каком-нибудь фильме ужасов. Меня передернуло, но, вновь откинув все лишние мысли и сосредоточившись только на канате, я двинулся вперед. Первый шаг. Второй. Третий. Пятый. Складывалось ощущение, что идешь по водяному матрацу, упругому и надежному. Прочь мысли! Нужно двигаться. Я дошел до противоположного края, ступил на твердую поверхность и оглянулся. Я сделал это! Корка крови образовала на поверхности воды упругую пленку, которая не позволила мне оступиться и упасть. Выходит, не зря меня волк кусал? Так и было все задумано? Тогда почему я не получил оповещения, что пройдено хоть одно испытание? Недоуменно пожав зажившими плечами, я двинулся к выходу. Раз нет оповещения, то и дальше буду делать то, что считаю нужным, а не то, что написано в инструкциях. «Все равно хуже не будет», — с такими мыслями я вошел в третью комнату, где меня встретили десять каменных статуй.
В первый раз я просто прошел мимо каждой статуи, которые разминались дубинками и посохами по моей спине. Достойно ли это Шамана? Думаю, нет. Шаман должен говорить с Духами, Шаман должен возносить своих предков. Я вдруг понял, что делал орк, когда рассматривал фигурки Воинов-орков из Шахматного набора Кармадонта! Он воздавал им честь! Для него, как для Верховного Шамана, это были не просто фигурки, а олицетворение его предков, своего рода Духи народа. Я внимательно осмотрел ближайшую ко мне статую. Девушка, лет девятнадцати, если не меньше. То, что я принял вначале за дубинку, на самом деле было резным посохом. Простенькое пастушье платье, грубый плащ, большая сумка, повешенная через плечо. На постаменте, на котором стояла статуя, была скромная надпись: Ялининка Среброкрылая. Но именно эта надпись заставила меня опуститься на колено и склонить голову. В истории человеческой расы было не так много женщин, о которых даже орки отзывались с уважением. Если точнее, то была только одна — лекарь Ялининка. Великая, другого слова трудно подобрать, непревзойденная, спасшая не один десяток тысяч жизней. Когда она спасла от, казалось, неизлечимого яда Предводителя лесных эльфов, он подарил ей серебряные крылья, позволяющие по воздуху перемещаться по всей Барлионе. Двадцать лет серебряная молния носилась по миру, и там, где появлялась она, болезни исчезали. Когда Ялининка ушла на покой, по всей Барлионе был объявлен траур. Плакали все — люди, высокомерные эльфы, кровожадные орки, даже гоблины, которые считались вымершей расой, пришли возложить на ее могилу цветы. Великая была достойна этого. День ее смерти всеми расами был признан днем отказа от оружия, и вот уже две тысячи лет никто не нарушал этого закона.
Когда я играл за Охотника, одно из заданий как раз было связано с тем, чтобы собрать букет цветов, возложить его на могилу Ялининки и сказать слова, которые сейчас слетели с моих губ:
— Покойся с миром, Великая! Ты навсегда останешься в нашей памяти.
Раздался хлесткий звук, словно рядом сработала хлопушка, и меня окутало облако пыли. Я поднялся на ноги и подошел к следующей статуе. Предками нужно гордиться и отдавать им честь, а не показывать свою гордость и пренебрежение к их ударам. У меня не было восторга от того, что я нашел способ пройти статуи, не получая ударов. Сейчас меня переполняло чувство гордости за ту расу, на стороне которой я играю. С трудом проглотив комок в горле, двинулся дальше. Воины, Император Кармадонт, два архимага — великие люди из истории человеческой расы рассыпались перед моей склонившейся головой. Зачем же так? От статуй оставалась только пыль, которая уже трехмиллиметровым слоем была нанесена на мое тело. Когда рассыпалась последняя статуя, по моей щеке скатилась слеза, мгновенно впитавшаяся в пыль. Ух, вот это пробрало! Нужно приходить в себя и двигаться дальше, скоро распределение. Выходя из комнаты, я повернулся и еще раз низко поклонился пустым постаментам: ничего, что статуй уже не было, но их Дух наверняка еще витает в комнате. Предков нужно чтить!
Подходя к четвертому испытанию, я уже знал, что нужно делать. В прошлый раз я обнаружил, что к рису прилипала пыль от статуй. Я зачерпнул горсть зерен, перетер их в пыльных руках и опустил в воду. Забодай меня пчела, если не прав. Рис камнем пошел ко дну, горох же остался плавать на поверхности. Вот и замечательно. Когда я опустил в ведро последнюю горсть зерен, почувствовал удовлетворение. Теперь действительно все. И заняла такая сортировка у меня всего пять минут, а не сорок, как ранее. Выловив весь горох, я уже хотел выливать воду, как ведро принялось ощутимо дрожать, и через несколько мгновений над ним начали появляться зеленые ростки. Вначале один, потом второй и вот уже сплошной зеленый ковер возвышался сантиметров на пятьдесят над ведром. Ух ты, рис пророс. На конце каждого стебля было небольшое утолщение, поэтому верхушка образовавшегося куста сейчас больше всего напоминала зонтик. Когда рис прекратил расти, я осторожно прикоснулся пальцем к одному ростку. Стебель заметно приподнялся над остальными, его верхушка раскрылась, словно бутон цветка, и над зеленым ковром появилась проекция маленького медвежонка. Такого милого, плюшевого, неуклюжего, что на моем пыльном лице появилась улыбка, и я попробовал погладить этого чудесного зверька. Резкий и громкий рык матерого медведя, удар и минус десять процентов моей Жизни — таков результат прикосновения к проекции. Хорошо хоть крови не было, значит, она только на первое и второе испытание нужна была. Я еще раз прикоснулся к стеблю, проекция исчезла, бутон закрылся и стебель принял такой же вид, как и все остальные…
