Я вдохнула полной грудью и почувствовала, как тепло разливается на сердце, когда Микел появилась из-за кулис. Теперь ассистенты направились к ней, чтобы помочь занять место за установкой с синтезаторами и управляющими консолями. Подруге давали финальные указания с помощью жестов, спрашивали, все ли нормально, и она согласно на все кивала. Правда, пару раз раздраженно дернула плечом при этом.
Гул в зале снова начал нарастать, точно шум океанского прибоя. С небольшими перерывами на сцену вышли Брэндон, Йохан и Нат. Норберги дополнительно проверяли звучание и настройки, хотя, мы все уже делали это пару часов назад. Брэндон уселся за барабанную установку и с самодовольным видом стащил с себя майку, оставшись по пояс голым. Поглядывал то на меня, то на Джен, будто гадая, в кого ею запустить. Но, заметив нашу сосредоточенность, лишь тупо кинул майку на сцену рядом с барабанами. Можно было подумать, что у этого парня какая-то проблема с одеждой, раз он так и норовит ее с себя скинуть, но наверняка он потом забросит ее в толпу вместе с палочками. Если вспомнит про этот кусок ткани, разумеется.
Сегодня на барабанщике тоже была толстая цепь вокруг шеи. Во время последней репетиции Натализа заговорщически подмигнула и рассказала нам, что это значит для их группы. Они все скованы «одной цепью». А когда мы с Микел косо на нее посмотрели, обреченно рассмеялась и отмахнулась.
«Мы – лишь винтики в механизме, созданном Джаспером. Не больше и не меньше», – так и сказала, что заставило меня нервно сглотнуть.
Верхние слои дыма над сценой немного рассеялись. Сердце в груди начало стучать быстрее. Над правым и левым секторами зала выросли две гигантские проекции мужчины, одетого в светлый кожаный пиджак, футболку и брюки. На его голове во все стороны торчали короткие жесткие светлые волосы. Я понятия не имела, кто это такой, но судя по визгам из зала, какая-то очередная местная селебрити.
– Сегодня тот самый вечер! – коротко и очень громко произнес мужчина на проекции с самым серьезным видом, магия разнесла его голос над стадионом. – Вечер самого амбициозного благотворительного шоу за последние десять, а может, и двадцать лет. И я с искренним и нескрываемым удовольствием прошу вас… поприветствовать самую горячую группу в Отделенном мире! Группу, которая подготовила для вас особенный сюрприз…
Мужчина восторженно указал рукой на сцену с обеих проекций.
– Перед вами, – произнося каждое слово из названия группы, он набирал в грудь побольше воздуха, – Violet… Moon… Eclipse!
Зал взорвался такими криками, что мне стало неуютно на своем троне. Через секунду все погрузилось в полный мрак. Пропал фиолетовый дым, и только со стороны зрительских секторов начали зажигаться в толпе небольшие неоновые палочки.
Джен заиграла медленное мелодичное вступление, окрашенное электронными кристаллическими оттенками. Луч прожектора выхватил из тьмы ее одну. Я судорожно хватанула ртом воздух, но заставила себя отвести взгляд. Опустить подбородок на грудь, как требовалось для номера, и замереть в ожидании, будто была сломлена.
Из зала послышался одинокий свист и пара воплей недоумения. Я стиснула зубы, но Джен продолжила играть, остановившись лишь на миг, чтобы музыка вновь грянула громом вместе с ревом гитар и яростными ударами барабанов. Над сценой зажглась красная подсветка, а лучи прожекторов одновременно явили зрителям Йохана, Натализу и Брэндона. Фанаты наконец увидели знакомые лица и снова завопили. В тени оставалась лишь я одна.
Вся сцена словно завибрировала то ли от усиленной динамиками музыки, то ли от усиливающегося топота тысяч ног зрителей. Меня накрыло пятно белого цвета в алом полумраке, и я вдохнула так глубоко, точно собиралась нырнуть в омут с головой.
Страшно, волнительно, завораживающе. Ведь я знаю, что хотела вложить в эти песни. Мой мир кончается там же, где помост сцены, освещаемый яркими белыми вспышками, точно молниями. Все остальное больше не важно.
Я вскидываю голову и вижу зал, наполненный светом сотен неоновых палочек. Вижу собственные проекции, на которых я словно редкая бабочка с красными крыльями-лентами на игле коллекционера. Проклятая принцесса, прикованная к трону. Лишь образ, но таков мой замысел.
И я запела. Яростно и отрывисто, как не пела никогда. Пыталась соединить в себе все, что когда-либо знала и чувствовала. Мне нравилось, как в словах песни переплетались грусть, отчаянье и дерзость. Интонации били по ушам. Похоже на крик, который обретал новую жизнь.
Пепел пылающих мостов
Тьма в одночасье поглотит.
Не тянуть ноты до супер-идеального звучания. Не подражать. Сейчас это спектакль, я должна сыграть его до конца.
Музыка – как удары сердца. Быстрые, но ровные. Движения – резкие и немного дерганные. Я пытаюсь поднять руки над подлокотниками трона, держащие меня ленты тянут назад, заставляют принять прежнее положение. Делаю вид, что подчиняюсь этим путам и своей судьбе. Адреналин разливался по телу вместе с жестким ритмом.
Воюю с прошлым снова, но
Жизнь в одиночестве летит.
Взгляд обращается в зал. На проекции я выгляжу так, словно молю о помощи, но никто не откликнется на зов, не придет освободить меня из алой паутины. Голос окрашивается горечью, а музыка становится более мелодичной для припева.
Поставлю в воду срезанный букет,
Забуду боль из прошлого, привет!
Смотрю я в будущее зорко:
Воспоминания в стог сена, как иголку.
В лиричность снова врывается ритм ударных, заглушая гитары и синтезатор. Руша кристальное звучание, заставляя меня раскачиваться на троне в такт. Словно я все еще стремлюсь вырваться. Взмах рукой, вслед за которым колышутся ленты, и мое тело замирает, будто немеет, но голос продолжает звучать.
Во сне брожу по лабиринтам,
Дорог несметное число.
Я верю черно-белым принтам
В них мрак и свет, добро и зло.
Пальцы впиваются в подлокотники. Я наклоняюсь, отклеиваюсь от спинки трона и тянусь всем телом вперед и вверх. Туда, к залу и к настоящей сцене.
Почернели цветы, и память забыта
Мир стал иным, мир стал другой.
Безумие мыслей в могилу зарыто
В саду, что покрылся сплошной чернотой.
По покрывшейся потом коже пробегает холод, доходит до сердца. Стреляет током по венам. Луч прожектора вокруг меня мигает и сужается. Пальцы дрожат и резко распрямляются. Я вскидываю подбородок, точно мне остается жить лишь несколько секунд.
Поставлю в воду срезанный букет,
Забуду боль из прошлого, привет!
Смотрю я в будущее зорко…
Под гитарный проигрыш я снова с силой дергаю ленты. Одну за другой. И на какое-то мгновение мне кажется, что освободиться невозможно. Что это тупик, полный и окончательный. И что меня вот-вот накроет красный мрак… Но ленты рвутся, сначала на одной руке, потом на другой. На спине и на ногах. Я падаю с трона на одно колено и руками упираюсь в сцену. Затихаю, перевожу дыхание перед финальной частью.
