следит за ней и снова подскочила к убитому хону, резко сорвала с него ремень и намотала его на кулак — теперь у неё тоже будет оружие.
Громила шатался и даже упал пару раз на колено. Затем вставал, выискивал взглядом свою жертву и неохотно плёлся в её сторону. Вика прятала руку с ремнём за спиной. Она планировала, хлестнуть по рукоятке топора, чтобы громила выронил его, но боялась, что громила среагирует и перехватит удар. Тогда он ремень вместе с рукой ей оторвёт.
Громила подходил к ней всё ближе и ближе и не понимал, почему она не убегает? А Вика лихорадочно измеряла допустимое расстояние, силу удара и степень своего везения. По всем законам физики, получалось, что через минуту она лишится головы.
Когда громила подошёл на максимально допустимое расстояние, Вика слегка развернулась к нему боком и размахнувшись со всей силы хлестнула железной пряжкой.
От неожиданности громила отшатнулся и взвыл. Вика планировала хлестнуть по рукоятке топора, а попала по лицу. Пряжка рассекла кожу на лбу и левый глаз громилы стала заливать кровь. И без того злобный хон, пришёл в неистовое бешенство. Он пулей бросился за Викой — она от него, пересекая арену и оббегая её со всех сторон.
После третьего круга громила снова зашатался и прислонился к цилиндру, чтобы отдышаться. Вика воспользовалась этим и забежав со спины, снова попыталась хлестнуть по рукоятке топора и снова мимо. На этот раз она попала громиле по плечу. Он вновь взвыл от боли. По рассечённой коже побежала струйка крови. Громила шатаясь бросился за ней в погоню, но через пару кругов упал на колени хватаясь за голову.
«Значит, у него тоже башка раскалывается от этой вони и воплей», — подумала Вика.
— Отдай топор, и я не буду тебя бить! — крикнула она. Вика понимала, что громила не поймёт ни единого слова, но скорее всего он и так догадывается, что ей нужно.
Громила, не обращая на неё внимание, стоял на коленях схватившись за голову, качался и тихо выл от боли. Топор лежал рядом. Вика хорошенько намотала ремень на кулак и медленно направилась в сторону громилы. Тот заметил её, но голову не поднимал претворяясь, что не видит.
— Топор отдай! И лезь в свой цилиндр! — крикнула Вика, стоя в нескольких шагах от громилы.
Громила не реагировал. Вика не знала, что делать — если подойти поближе, он бросится на неё, если ждать, когда он отдохнёт, то она сама уснёт или упадёт в обморок. Но кажется, психопату уже не было никакого дела до неё, ему на самом деле было плохо. Он громко завывал и раскачивался.
Вика начала бить пряжкой по стенам, чтобы разозлить громилу и загонять его. А там глядишь он бдительность потеряет, или сознание, или топор. Вика шла вдоль стены, осторожно приближаясь к громиле. Остановившись на безопасном расстоянии, она наотмашь начала хлестать по стене. Громила поднял голову и что-то прорычал. Его явно раздражал звук бьющейся о толстое стекло пряжки.
— Соберись тряпка! Нам до финиша ещё сто кругов бежать! — Вике вдруг стало смешно, что она пытается подбодрить громилу.
Внезапно, психопат вскочил, словно лопнувшая пружина и бросился на Вику. Она следила за каждым его движением, но это всё равно произошло очень быстро. Вика, как ужаленная рванула с места, громила не отставал. Перескочив обезглавленный труп Вика бежала куда глаза глядят. И тут, произошло что-то… Рядом с её головой пролетел топор, стукнулся о стену, отбился и полетел назад.
Вика машинально оглянулась и не сразу поняла, что она видит. Всё было, как в замедленной съёмке — громила, спотыкается об убитого хона, наклоняется и в этот момент, топор врезается ему в череп. Громила падает лицом вниз и не шевелится, топор торчит из его головы.
Вика ойкнула, попятилась и сползла по стене. Она долго ждала, когда громила перестанет претворяться и поднимется, но кажется он по-настоящему умер. Вика смотрела на громилу и на обезглавленного хона, и ничего не чувствовала, ни о чём не думала. А потом на неё накатили волны тошноты. И если б не пустой желудок, её бы сто раз вырвало.
Шатаясь Вика отошла подальше и прислонившись к стене, села на пол, вытянув ноги. Ремень на всякий случай она так и держала в руках. Невыносимо клонило в сон, но Вика решила не терять бдительность. Она каждую секунду ожидала подвоха, что очнётся громила и беготня продолжится, что из лифта появиться другой громила, ещё злобнее этого.
Но все её опасения оказались напрасны. Через несколько минут визг и крики стихли. Снизу, под решёткой заработала вентиляция, быстро вытягивая вонь и запах гари. Стеклянные стены начали опускаться.
Как только стены полностью опустились, к Вике подошли знакомые охранники, взяли её за руки и куда-то повели. На этот раз они не больно схватили её своими клещами, а почти аккуратно. Но ремень Вика так и держала в кулаке, охранники почему-то его не забрали.
Пока они шли по коридору, Вика чувствовала, как её продолжает штормить от вони. Крики и вопли тоже ни на секунду не утихали в голове.
Охранники привели Вику в комнату, где было пять кроватей, возле каждой стояла тумбочка, вдоль стены длинный шкаф, а в углу раковина и треснутое зеркало над ней. Комната напоминала больничную палату, какие бывают в Алтале. Такая же бледно-серая и обшарпанная.
Охранники вышли, ничего не объясняя, дверь за ними с тихим щелчком закрылась. Вика в замешательстве уставилась на пустые кровати, заправленные несвежим бельём с большими бурыми разводами.
Затем она подошла к шкафу, чтобы посмотреть, есть там хоть что-то, во что можно переодеться? Одежда Вики вся была перепачкана грязью и кровью. Открыв дверцу, на Вику вывалился ворох разноцветных маек, футболок, блузок, юбок, брюк, нижнего белья. Всё почему-то было скомкано и втиснуто на полки. Одежда оказалась ношеной. Вика выбрала из выпавшей груды что получше и почище, остальное аккуратно свернула и положила обратно.
Смертельно хотелось спать, но ещё больше пить. Вика подошла к раковине, помыла руки, налила воду в ладошки и выпила несколько горстей.
Кроме входной, в комнате была ещё одна дверь, Вика открыла её — там оказались невероятно грязные душ и туалет. От их вида у Вики снова рвотный рефлекс чуть не включился, но она успела захлопнуть дверь.
Немного отдышавшись, Вика пришла в себя и поборов брезгливость, направилась в душ. Ей необходимо было смыть с себя сегодняшний день. Свет в уборной был такой же тусклый, как в стакане,
