его чувства. Тяжело сидеть и ждать у моря погоды, хочется действовать самому. У меня самой сейчас огромное желание помчаться в Шарлоттсвилль и заставить тамошних профессоров бросить все и заниматься только этим скелетом.
— К нам он не имеет никакого отношения, — твердо сказала Мэри-Джо.
— Я сама на девяносто девять процентов уверена в этом.
— Но хочешь увериться на все сто? — Мэри-Джо на секунду задумалась и спросила: — А отцу ты о скелете рассказывала?
— Бог мой, конечно нет! — Диана сразу поняла, что Мэри-Джо подсказала ей отличный ход. Если кто и мог ускорить экспертизу, используя влияние и связи, так это ее отец. — Я позвоню ему немедленно.
Однако ей не удалось застать отца ни дома, ни на работе. На второй звонок ответила незнакомая женщина, которая отрекомендовалась сиделкой.
— Простите, мисс Рэндалл, но ваша мама не может сейчас говорить с вами. Нет, не волнуйтесь, просто она спит. Нет, мистер Рэндалл не говорил мне, когда вернется. Он часто работает допоздна.
Диана дала отбой и еще раз набрала номер его офиса, надиктовав информацию на записывающее устройство.
— Ты тоже вполне лаконична, — заметила Мэри-Джо. — Ты дала ему лишь необходимый минимум. Даже не сказала, что, по нашему мнению, эта находка едва ли имеет отношение к Брэду.
— Минимум информации — это то, чем он привык обходиться. Он задерживается на работе, но в офисе его нет.
— Вероятно, деловое свидание.
— Или просто свидание. Он сказал, что разводится с мамой.
— Извини, я не знала.
— Ничего. Мне надо бы взять себя в руки и не реагировать на это как подростку. Такие вещи случаются на каждом шагу, и не стоит из-за этого переживать.
— Быть может, так даже лучше, — сказала Мэри-Джо. — Я имею в виду для твоей мамы.
— Не знаю, я еще не обдумывала их развод с этой точки зрения… Нет, пожалуй, для нее слишком поздно начинать все сначала. Слишком долго просидела она в этой золотой клетке.
— Что может быть хуже для нее, чем жить под одной крышей с человеком, которого она считает причиной ухода из дома любимого сына? Дьявол! Я не имею права говорить тебе такие вещи.
— Все правильно, — сказала Диана. — Знаешь, мне легко было бы пережить все, что произошло, если бы это не сопровождалось огромным эмоциональным напряжением. Кажется, за несколько дней я узнала больше правды о себе, чем за предыдущие двадцать лет. Интересно, Энди и Уолт тоже переживают нечто подобное?
— Уолт предпочитает не слушать, когда ему говорят правду о нем самом, — Мэри-Джо поднялась. — Пойду заниматься, вот только сделаю себе бутерброд. Мне этого хватит до конца дня, так что не готовь ничего на мою долю.
Диана прогнала с колен Мисс Матильду и подошла к двери черного хода. Издали отчетливо доносился стук молотков и рокот работающих механизмов. Ей было интересно, чем занимается Уолт — вероятно, беседкой, — но не хватает энергии пойти посмотреть. Дерн, уложенный заново на верхней террасе, сверкал изумительной зеленью в лучах заходящего солнца. Она не могла представить, когда это было сделано, но теперь по обе стороны дорожки были разбиты клумбы. Цветы на них еще не время было высаживать. Заморозки могли ударить даже в первых числах мая.
Спустившись вниз, она оглядела незавершенный, развороченный экскаваторами и лопатами рабочих сад — совсем не такой, что возник перед нею в том мимолетном таинственном видении: тогда он привиделся ей в роскоши цветения. Неужели она видела тот же самый сад, что и Марта Фэйрвезер, вдыхала аромат ее любимых роз? Это ведь было ничуть не более невероятно, чем сами по себе грезы наяву с проникновением сквозь толщу времени.
Диана поежилась. Вечер обещал быть прохладным.
Уже почти стемнело, когда она услышала тяжелые шаги Уолта. Потом он распахнул дверь, выругался, наткнувшись на лежавшую у порога собаку, и сердито посмотрел на Диану.
— Тебе же было сказано держать дверь на замке!
— Но я чувствовала себя в полной безопасности, зная, что ты и твои ребята поблизости. Ужин почти готов. Пойдешь переодеваться или сначала что-нибудь выпьешь?
Уолт посмотрел на нее с подозрением. Он не ожидал такого радушия. На нем следы дневных поисков были заметны куда меньше, чем на Энди — он догадался одеться в плотную робу и сменить кроссовки на грубые башмаки. Правда, царапин на лице не избежал и он.
— Мне бы не помешала чашка кофе, — сказал он, словно чувствуя неловкость. — На улице заметно похолодало.
Диана наполнила чашку и поставила перед ним.
— Переведи дух, — сказала она. — Ты выглядишь измученным.
Даже она сама услышала фальшь в своем голосе, эдакую пародию на искреннюю заботу. Уолт, вероятно, почувствовал это и нахмурился так, что его брови сдвинулись в одну линию над переносицей, но кофе он принял с благодарностью. Диана налила кофе для себя, не потому, что ей хотелось, а в качестве примирительного жеста, и села за стол напротив него.
— Мэри-Джо дали стипендию.
— Великолепно. Теперь осталось только постараться, чтобы она дожила до того, чтобы ее получать.
— Уж ты-то сделал для этого больше всех.
— Возможно, — Уолт не реагировал на лесть и не давал себе впасть в оптимизм. — Кто-нибудь звонил?
Диана сообщила ему все новости за день. При этом про себя она размышляла, не воспротивится ли Уолт вторжению постороннего в дело, которое на глазах приобретало черты личной вендетты. Он, однако, реагировал на все по-прежнему.
— Отличная мысль! Ты не будешь против, если я для начала с ним побеседую?
— Наоборот, буду только рада. Ты гораздо лучше ему все расскажешь.
— Я что-то больше ничего не могу придумать, — признался Уолт. — Ларри кто-то снабжает продуктами, но полиция не в силах проследить за всеми его дружками.
Усталый и озабоченный, он выглядел сейчас старше своих лет. Диана под действием внезапного порыва положила свою руку поверх его.
— Быть может, мы делаем из мухи слона? — сказала она. — Ларри, скорее всего, уже и думать забыл о Мэри-Джо. Она сама говорит, что он буйный только когда напьется. Сейчас ему нужно, скорее, думать о том, как избежать неприятностей с полицией.
— Может быть, но глупо полагаться на это. И нам еще предстоит выяснить, убил ли он твоего брата.
Это случилось незаметно, но их ладони поменялись местами. Уолт держал ее руку в своей и не отрываясь смотрел на переплетенные пальцы.
— Не забивай себе голову сентиментальной чепухой по поводу меня и Мэри-Джо, — сказал он. — Я ее знаю с тех пор, как она была несмышленышем. Мне она нравится, а Ларри я ненавижу. И это все, что есть между нами.
