Темно-зеленая броня космодесантника была отполирована так, что в ней отражались блики костра. Желтые линзы рассматривали отделение, пока сержант Кейз спешно поднимался на ноги.
— Мы можем вам помочь, сэр? — спросил он.
Астартес приблизился к солдатам и сел, прислонившись спиной к укреплению. Ящики баррикады со скрипом прогнулись под тяжестью его веса.
— Постоянная бдительность — ключ к выживанию, — произнес космодесантник спокойным голосом, который слегка искажался жужжанием вокс-системы шлема. — На протяжении тысяч лет орки не ступали на землю Писцины. Но это случилось десять дней назад. Хоть вы и не видите врага, это не значит, что его нет. Мой командир сообщил о значительной контратаке против наших войск в месте высадки. Значит, орки уже где-то в другом месте.
Шлем сержанта скрывал выражение его лица, но линзы, направленные на солдат, заставляли Тауно ерзать на месте.
— Мы не знаем, сколько орков было в ущелье Баррак, — продолжал космодесантник. И хотя в его голосе не звучало обвинения, в Тауно вновь проснулось чувство вины. — Наши патрули прочесывают заросли в поисках зеленокожих, но пока мы ничего не нашли. Поэтому не думайте, что вы в безопасности.
— Вы думаете, что орки нападут здесь? — спросил Дорин, присаживаясь. Все его бунтарство испарилось, и теперь он нервно поглядывал на товарищей.
— Возможно, — отозвался сержант. — В этом и заключается твой долг: быть наготове, если они так поступят.
Кониннен вызывающе скрестил руки на груди и спросил, хотя его голос заметно подрагивал:
— Почему Темные Ангелы сейчас здесь, с нами? Почему вы не охотитесь за остатками сил орков?
Сержант медленно повернул к нему голову.
— Мы все выполняем приказы, солдат, — ответил он. — Лучше скажи мне, почему вы не охотитесь на орков? Ты сам сказал, что должен защищать свой дом и семью. Возможно, люди Писцины предпочтут, чтобы мы с братьями оставили эту войну вам?
— Я не хотел показаться неблагодарным, — промямлил Кониннен, — я лишь…
Космодесантник не сводил глаз с солдата, и тот умолк.
— Минуту назад ты сказал: «Они могут просто уйти, если захотят, в отличие от нас. Я имею в виду, что оставят нас подыхать, если станет по-настоящему опасно». — Кониннен судорожно сглотнул, услышав собственные слова из уст сержанта. — Это обвинение выдает непонимание того, что значит быть Астартес.
Сержант поднялся. Тауно смотрел, как он шагнул вперед и взял из ослабевших рук Кониннена лазган. Космодесантник взглянул на оружие и вернул его обратно.
— Ваше оружие отвратительно, потому что вы не заслуживаете лучшего, — заявил сержант. — На изготовление одного снаряда для моего болтера нужно больше усилий, чем на весь лазган. Ты бы доверил выстрел болтом столь отвратительному стрелку, как ты?
Скрипнув броней, он наклонился вперед так, чтобы решетка шлема оказалась напротив лица Кониннена.
— Моей броне много тысяч лет, ее выковали еще до того, как Темные Ангелы пришли на Писцину. — Голос космодесантника стал резче, в словах чувствовался гнев. — Ты предлагаешь обесчестить ее, доверив трусу, сбежавшему с поля боя? Доверить дни, потраченные на ее изготовление и уход, человеку, желающему защитить только себя?
Выпрямившись, сержант посмотрел на остальных; солдаты вздрагивали, когда взгляд космодесантника останавливался на каждом из них. Только Тауно выдержал его, хоть это и стоило ему больших усилий.
— Люди эгоистичны и хотят защитить лишь то, что принадлежит им, — продолжил сержант. — Недальновидное поведение. Своим существованием человек обязан Императору. Астартес поклялись защищать владения Императора и Его подданных, несмотря на свои личные желания и амбиции. У нас есть броня и оружие, которых вы жаждете, но лишь потому, что мы — немногие, кто достоин этого. Подобная роскошь не для людей с низменными интересами; не для таких слабых и испуганных, как вы.
— Сказано резковато, — пробормотал Кейз. — Мы делаем все, что в наших силах.
— Неужели? — рыкнул космодесантник, и его слова ударили по совести Тауно. — Кто из вас покинет этот мир, чтобы странствовать по галактике и отдать жизнь за дома и семьи, которых не знает?
Солдаты обменялись взглядами; никто не проронил ни слова.
— Кто из вас сможет броситься прямо в пекло, чтобы спасти жизни остальных? И сделать это не раз, в приступе героизма, не думая, а постоянно, на протяжении всей своей жизни. Зная, что однажды умрет, и это будет мучительная, кровавая смерть. Кто из вас сделает не только это, но и пожертвует собой, посвящая жизнь Императору? — Голос космодесантника смягчился. — Вы не можете ничего ответить, и потому вам не понять, что значит быть Астартес.
Люди лишились дара речи: Кейз стыдливо отвел глаза в сторону, Дорин уставился в темноту. Космодесантник развернулся и собрался уходить, когда Тауно вскочил с места и окликнул его:
— Прошу прощения, сэр. У вас есть скаут-сержант. Он разговаривал со мной несколько дней назад и спрашивал, как меня зовут. Я больше не видел его с того момента и так и не узнал его имени. Могу ли я узнать ваше?
Астартес повернулся.
— Я сержант Офраил из третьей роты. Сержанта, о котором ты говоришь, звали Нааман. Он доказал, что многие из нас были не правы, и своим выживанием ты обязан ему, его храбрости и преданности.
— Почему «звали»? Значит, он умер?
Офраил медленно кивнул.
— Как и многие из моих боевых братьев, он отдал жизнь, защищая твой мир. Его будут помнить и чтить. Он умер в одиночестве, окруженный массой врагов. Магистр Велиал нашел его тело несколько часов назад. Что он сказал тебе?
— Выполнять свой долг и помнить, что Император смотрит на нас.
Сержант сделал шаг к Тауно, возвышаясь над солдатом, и его голос был мягок настолько, насколько это возможно для космодесантника.
— Мудрые слова. Не забудь их, как и воина, что сказал тебе это.
— Я не забуду, сержант.
— Ты никогда не сможешь стать Астартес, но ты можешь быть хорошим солдатом. Помни, что ты…
Офраил остановился и выпрямился, чуть склонив голову набок. Тауно почувствовал зуд: космодесантник активировал передатчик. Сержант повернулся на восток, его бледно-желтые линзы стали ярко-красными. Юноша почувствовал нервную дрожь при виде столь неожиданной перемены. Размеры космодесантника пугали, но теперь в его поведении было что-то еще, заставлявшее Тауно съежиться. Поза, наклон головы, сжимание и разжимание кулаков — все являлось следствием внезапного прилива энергии, будто завели двигатель или вставили батарею в лазган.
— Возвращайся к своему отделению, боец, — резко произнес Офраил. — Bellum instantium.[18]Готовь оружие. Орки идут.
Линия обороны оживилась: сержанты выкрикивали приказы, солдаты сновали туда-сюда, ящики с боеприпасами были вскрыты, оружие в последний раз проверено. Свободное ополчение задавалось вопросом: «Где орки?»
