была:
— Ядагервышост, я отпускаю тебя! Мое последнее желание: Будь свободен!
Обе пентаграммы засияли и превратились в один плотный синий столб света, который ударил в стеклянный купол потолка. И потолок взорвался веером острых, как лезвия стеклянных осколков. Осколки завертелись по воздуху, подхваченные магическим смерчем.
— Не-е-ет! — диким зверем завыл Наор, бросившись к столбу света, но его отшвырнуло с такой силой, что он кубарем покатился, сшибив на своем пути кресло и крепко приложившись о ножку стула.
— Я забираю Эвис с собой, — послышался из столба света усиленный, словно в динамике голос Иббриса. — Прощайся с ней, больше ты не сможешь призвать ее.
— Иббрис, — прошептала Даша, яростно стирая с лица слезы, пот и кровь, заливающие глаза. С двух сторон ее крепко обнимали Тан и Дан, прикрыв своими телами от кружащих по комнате осколков.
— Прощай Даша, я ухожу к своему истоку, к магическим осям, из которых был создан. Там мое место. Будь счастлива! — голос Иббриса звенел от едва сдерживаемого счастья. — Спасибо тебе за все!
— Эвис! — закричал Наор, с трудом поднимаясь на четвереньки и пытаясь подобраться к столбу света. — Эвис, не оставляй меня одного! Только не это! Моя жизнь — это ты!
— Прощай, Наор. Живи и люби! Забудь меня навсегда! Прощай! — прозвенел тонкий голос Эвис. И вдруг все стихло.
Столб света опал, осколки посыпались на пол и наступила мертвая тишина.
— Э-э-эвис! — срывая голос, завыл Наор, бросаясь к тому месту, где была пентаграмма, а сейчас осталось лишь выжженное пятно на полу. — А-а-а!
Заключительная, но не последняя
Даша потрясенно смотрела на опустевшее выжженное место посреди кабинета, в центре которого сиротливо лежал почерневший от копоти сосуд. Ей тоже хотелось выть, как раненая волчица. Горло сдавливали рвущиеся наружу рыдания, но Даша изо всех сил сдерживалась, молча глотая слезы. Давным-давно она поклялась себе, что никогда больше не будет плакать из-за мужчины… И не будет!
Иббрис просто исчез. Она так хотела, чтобы… Она надеялась, что, получив свободу, он выберет остаться с ней. А он выбрал… свободу.
«Его можно понять», — мысленно убеждала сама себя Даша. — «Он тысячелетиями был рабом, служил людям. Он просто устал. От людей. От неволи. От чужих желаний».
Но легче не становилось, потому что сердце не желало слушать доводов рассудка и истекало кровью. Он ушел… возможно навсегда. Когда он отдохнет и насытится свободой и одиночеством, он вновь захочет быть кому-то нужным. Но как скоро это случится? Ведь человеческая жизнь так коротка, а жизнь джинна бесконечна.
Тан прижал ее к своей груди и бережно гладил по голове. Дан, проследив за ее взглядом, поднялся с пола и, подойдя к выжженному кругу, наклонился и поднял пустой сосуд. Задумчиво повертел в руках, потер пальцем, а затем, пожав плечами, вернулся к Даше и вложил его ей в руки. Даша изо всех сил сжала сосуд в ладонях, словно это могло бы вернуть ей джинна. Но сосуд был пустой и холодный.
— Что прикажешь, повелительница? — спросил Дан, стоя перед ней и глядя на нее сверху вниз.
Повелительница? Даша хотела переспросить вслух, но лицо обожгла такая боль, что перехватило дыхание. Она вопросительно посмотрела сначала на Дана, а затем перевела многозначительный взгляд на Наора. Он скорчился на полу и сотрясался в беззвучных рыданиях.
— Он? — презрительно сплюнул на пол в сторону Наора Дан. — Он лишился магической силы и теперь не может нам приказывать. А тебе известны наши истинные имена, и ты обладаешь хорошим магическим потенциалом. Отныне ты — наша повелительница.
— Мама! — в комнату вбежала Яна и, растолкав ифритов, рухнула на колени перед Дашей. — Что у тебя с лицом!
В глазах дочери светился такой неподдельный ужас, что Даша даже испугалась и принялась ощупывать руками свое лицо. Правая половина стремительно опухала, заплыл правый глаз и слиплась правая ноздря. А прикосновение к нижней челюсти вызывало нестерпимую боль. Рот не открывался.
— Они били тебя? Кто посмел это сделать! — закричала Яна, с ненавистью переводя взгляд с одного ифрита на другого. Тан, округлив глаза, замахал руками, отрицая все обвинения. Он тоже как будто язык проглотил. За время всей заварушки Даша не слышала от него ни единого слова.
— Наор пытался удержать твою маму в магических силках, но она оказалась сильнее. И, не рассчитав силы, он, похоже, сломал ей челюсть, — ответил Яне Дан, осторожно обхватывая обеими руками голову Даши и поворачивая ее так, чтобы на правую половину ее лица падали лучи встающего солнца, проникающие в комнату через разбитую крышу.
Яна, зарыдав, обняла Дашу и уткнулась ей в грудь. Даша спрятала сосуд в карман и обняла дочь.
— Гад! Сволочь! — разорялась Яна, готовая с кулаками броситься на злополучного мага. — Поколоти его! — потребовала она от Тана, повернув к нему голову, но не отрываясь от Дашиной груди. — Смотри, что он сделал с мамой!
Тан вопросительно посмотрел на Дашу, но Даша отрицательно покачала головой и перевела взгляд на лежащего на пепелище Наора. И очень вовремя!
Она успела увидеть, как он, протянув руку, схватил острый, как лезвие ножа, осколок стекла, лежащий неподалеку от него, и, сжав его в кулаке, поднес к своему горлу. Даша, впихнув плачущую дочь в руки Тана, вскочила на ноги и бросилась к Наору.
— М-м-м! — закричала она, с разбега пнув его в запястье, отчего он выронил осколок, так и не донеся его до своей шеи.
— Проваливай! — прорычал Наор и снова потянулся за осколком, но Даша, стоя над ним, наступила ему на руку, прижав ее к полу.
— Будь ты проклята! — прошипел Наор, глядя на нее снизу вверх с такой жгучей ненавистью, что, будь он все еще магом, то прожег бы ее одним лишь взглядом насквозь.
Даша посмотрела на него и ей вдруг стало его жалко. Глядя на него, такого разбитого и униженного, она вдруг испытала к нему теплое сочувствие. Только она одна могла понять, как ему сейчас больно. Ведь он тоже потерял человека, которого любил. Навсегда потерял. Кем бы ни была для него Эвис, он любил ее также, как Даша любила Иббриса, и пытался вернуть всеми доступными ему средствами.
Даша опустилась на колени, а прижатую к полу руку перехватила свой рукой за запястье. Наор дернул рукой, пытаясь освободиться, но не смог. Он был слаб, очень слаб, а Даша держала его крепко.
Даша отрицательно покачала головой, печально глядя ему в глаза левым глазом. Он снова дернулся, а затем осознав бесполезность своих попыток, уткнулся лицом в пол. Даша протянула вторую руку
