* * *
Едва Виктор вышел во двор, усыпанный снегом и резвящейся детворой, как наткнулся на двух старух.
Они сидели на покосившейся скамейке и встретили его подозрительными взглядами. У одной в руках была трость, у другой котомка с продуктами. Обе озабочено скривили сухие рты, когда однорукий прошёл мимо и вежливо поздоровался.
Не успел Виктор отойти от подъезда и на несколько метров, как старушки оживились.
– Видела? Это Витька – наркоман местный, – со знанием дела шепнула старуха с тростью.
– Да что ты? – охнула вторая.
– А чего? Не видно что ль? Вон какой серый. Глаза впалые, сутулый, худой, как скелет, видела? – старушка постучала костылём по мокрому асфальту, точно судейским молотком. – Он из дому почти не выходит. Это внук Павловны, царствие ей небесное. Как померла она, так он и переехал. Внук еёшний. Учится где-то, значит, а сам из дому почти не выходит… Ну, точно говорю, наркоман и есть. И изрезанный весь, заметила? И вообще он всё время помятый какой-то. А недавно чуть весь дом не спалил! Но я вовремя наорала на него! Нет… Не то нынче поколение. Не то!
Скрывшись от взглядов старух за углом дома, Виктор остановился, ладошкой сгрёб немного снега с крыши ближайшей машины и приложил к подбородку, где всё ещё кровоточили несколько бритвенных порезов.
– А однорукий он, знаешь почему? – громче заговорила бабка, словно стараясь оповестить весь двор. – Потому что родился он не один, а с братом-близнецом. Сросшиеся они были, представляешь?
Виктор посмотрел на снег в ладони. Он быстро таял, и по пальцам растекалась полупрозрачная розовая жидкость.
– Ну а потом их, эт самое, разделили. Операцию сделали. Они ещё совсем маленькими были. Вот так вот. Этот – Витька, а брата звали Артуром. Я-то всё знаю… Потому что мать часто отправляла этих двоих к Павловне на каникулы. А с Павловной я дружила… Да… Павловна была образцовым гражданином и, что самое главное, истинной коммунисткой!
Виктор ухмыльнулся, собрал ещё немного снега и побрёл к проспекту.
В магазине он купил молока, круп, немного консервированных овощей. Он долго разглядывал пирожное на полупустой витрине, пока визгливый голос продавщицы не заставил его опомниться.
– Всё? – резко спросила она.
Виктор отвёл взгляд от пирожного, неловко собирая покупки в шелестящий пакет.
– Всё.
* * *
За обедом Виктор пытался отвлечься от воспоминаний с помощью радио, но то лишь навевало тоску эстрадными песнями и новостями, которые не сообщали ничего исторически ценного. Всего лишь всё намекало на приближение очередного развала ещё одной империи. Так что он скоро отключил плюющийся помехами старый приёмник, и по пути в комнату остановился в коридоре у зеркала, увидев своё отражение.
Девятнадцать лет назад он появился на свет. Они появились. «Связанные», как говорила мама, или «слипшиеся», как говорил Артур…
– Мам, я не хочу с ним гулять! – раздался в голове Виктора тонкий голос брата из прошлого.
– Артур, вы и так совсем не общаетесь, – ответила ему мама, пока сам Виктор прятался за книжкой в углу комнаты и пытался просто исчезнуть. – Погуляйте вместе.
– Пусть сидит дома. Видишь, как ему хорошо?
– Да, мне и тут хорошо, мам, – поддакнул маленький Витя.
– Вы дети и вам нужно гулять на свежем воздухе, чтобы расти большими! Или вы хотите навсегда остаться маленькими?
– Ага, – Артур захохотал. – Маленькими и однорукими.
– Артур! – возмутилась мама.
– Мам, – спокойно позвал её Витя. – Ну, твои растения же не гуляют? И всё равно они растут.
– Витя, но вы же не растения, – женщина схватилась за голову. – И вообще, хватит спорить, вы оба! Я сказала вам – идите погуляйте. И вы сейчас же пойдёте.
На этот раз заговорил Артур:
– Это всё из-за Васька, да? – с чувством превосходства спросил он.
Красивое лицо матери перекосилось, подведённые глаза вспыхнули возмущением, ярко красные губы округлились:
– Что вы себе позволяете, юноша?!
– А чё? – Артур ухмыльнулся. – Или с Васьком уже всё? А жаль… Он хоть на шоколадки не жопился…
– Артур! – вскрикнула мать.
Витя тихонько разулыбался за книжкой, но тут же поник, когда брат сменил насмешливый тон на смирение:
– Ладно, ладно… Мы пойдём, погуляем. Только скажи Витьке, чтобы книжку оставил.
– Это ещё почему? – не поняла мама. – Пусть идёт с книгой, если хочет.
– Да пацаны опять дразнить будут из-за него, – пожаловался Артур, косо глядя на брата.
– Вот как?
– Ну да. Все пацаны, как пацаны, а этот со своими сказками.
– Это фантастика, – обиженно буркнул Виктор.
– Да насрать.
– Артур! – закричала мама. – Хватит выражаться. Тебе восемь лет!
– А когда мне будет лет, как тебе, тогда мне можно будет выражаться?
– Нет!
– Несправедливо, – Артур обречённо вздохнул и скомандовал. – Ладно, Витька, пошли.
Виктору ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Они вместе вышли во двор, и Витя присел на скамейку.
– И чё расселся? – недоумённо спросил его Артур.
– Ты иди, гуляй… А я здесь посижу, – робко ответил Виктор.
– Ты чё? Слышал чего мамка сказала?
– Да, слышал. Но ты же не хочешь, чтобы я с тобой шёл.
– Да насрать, чего я сказал. Пошли давай!
– Неа.
– Я тебе сейчас пенделя дам, если ты меня слушать не будешь! – Артур погрозил кулаком.
– Попробуй. А я маме всё расскажу.
– Ну, ты и жопа! – брат отступил назад и опустил руку. – Жопа говорю, ты!
– Сам такой.
Витя улыбнулся, довольный собой. День был прекрасный – жаркий и солнечный, и к тому же нередко выпадал шанс безвозмездно подтрунить над братом.
– Да ладно, Витька, пошли, – наконец, почти вежливо попросил Артур. – Если Васёк или кто там увидит тебя тут и расскажет маме, мне влетит.
Витя пристально посмотрел на брата:
– Если пойду с тобой, что мне за это будет?
Артур недовольно сжал губы и тихо выдавил:
– Неделю не буду тебя обзывать.
– И при других тоже?
– И при других тоже.
Виктор состроил задумчивое лицо, словно прикидывая предложение, и спросил:
– А поклянёшься?
– Зуб даю.
– Ладно.
Витя поднялся, и вместе они торопливо зашагали мимо бушующей зелени деревьев в соседний двор.
