Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
отказах принимать препараты. Помимо этого, Питеру прописывали не те лекарства – достаточно вспомнить, что сначала у него диагностировали шизофрению, затем шизоаффективное расстройство и лишь в конце – биполярное расстройство. По идее, вина за несоблюдение режима приема лекарств возлагается на пациента, но для Линдси особенно болезненным стало ощущение того, что она пришла на помощь брату слишком поздно, что многие годы ему просто прописывали не те препараты. Если, собственно говоря, подходящее лекарство вообще существует.
Еще хуже было то, что, глядя на других братьев, Линдси видела: годы приема предположительно правильно подобранных медикаментов тоже сделали их лабильными. Они становились все более слабыми и замкнутыми, все менее способными справляться с малейшими отклонениями от привычного порядка вещей. Линдси пришла к мысли, что проклятье довлеет над братьями вне зависимости от того, что они делают или не делают.
Эксперимент Линдси приобретал очертания неудачного. Чтобы она ни делала, все это не слишком надолго выводило Питера из его замкнутого круга. Фридмен предупредил ее, что со временем состояние брата станет намного хуже и что ему лучше лечиться в Пуэбло, а не в Форт-Логане.
От Фридмена Линдси узнала, что некоторые ученые считают триггером генетической предрасположенности к шизофрении (слабого места, согласно возрастной гипотезе Дэниела Уайнбергера) некий внешний стрессор. Возможно, Линдси была просто бессильна помочь Питеру справиться с данным конкретным стрессором, что бы он собой ни представлял.
Однако, поразмыслив над этим сочетанием факторов наследственности и среды, Линдси решила, что она является живым примером значения внешнего окружения: при той же наследственности она пережила психологическую травму, получила правильное лечение и осталась здоровой. В ее случае травмирующим опытом стало сексуальное насилие, но у каждого из братьев этот опыт был свой собственный: от Дональда ушла жена, Брайан расстался с девушкой, Джо бросила невеста, Мэтт получил две серьезные травмы головы (одну на хоккее, другую после удара головой об пол веранды в драке с Джо).
Казалось, что травма Питера вполне очевидна: в четырнадцатилетнем возрасте он стал свидетелем инсульта отца. Его первая госпитализация случилась несколькими неделями позже. Но казалось, будто есть что-то еще. Поскольку теперь они были откровеннее друг с другом, Линдси спросила Питера, на стал ли он, подобно ей и Марагрет, жертвой сексуальных домогательств Джима. Питер ответил утвердительно, хотя вдаваться в подробности не стал.
Линдси не слишком удивилась. Судя по всему, Джим позволял себе лишнее со всеми маленькими детьми в своем окружении. Но ведь и у нее самой была аналогичная травма, не так ли? И после многих лет работы над собой Линдси вновь оказалась перед вопросом: что же именно – химия ее мозга, гены, глубокое погружение в психотерапию – помешало ей стать такой же, как Питер?
Глава 31
Дон
Мими
Дональд
Джим
Джон
Брайан
Майкл
Ричард
Джо
Марк
Мэтт
Питер
Маргарет
Линдси
Маргарет и Линдси не переставали удивляться тому впечатлению святой преданности своей семье, которое производила их пожилая мать на людей вне стен дома на улице Хидден-Вэлли. «Несмотря на некоторые недомогания, она не производит впечатления человека, который позволяет этому приводить себя в уныние. Она исходит из того, что обязана держаться и все каким-то образом само собой образуется», – написал один из врачей больницы Пуэбло в 1987 году.
Бывая в Пуэбло, в медицинском центре Пайкс-Пик, в больнице Пенроуз или в интернате CARES, Мими неизменно впечатляла докторов своими историями про оперу, Джорджию О’Киф или о деде и Панчо Вилье. «Она всегда была очень милой», – вспоминает психиатр Хани Б. Крэндолл, которая работала главврачом Пайкс-Пик и в разное время лечила почти всех братьев Гэлвин. – Никогда не видела ее разгневанной или нелюбезной. Но она всегда как бы говорила: “Вам нужно бросить все и заняться этим прямо сейчас. Будьте любезны позаботиться об этом”». Мими вновь и вновь с радостью шла в бой. Только война была уже другой.
Наедине с больными сыновьями терпение Мими оказывалось несколько короче, чем представлялось посторонним. Она могла цыкнуть на Мэтта за несоблюдение гигиены, вспылить по поводу разнузданности Питера и пилить Джо за то, что он так располнел. Слегка снисходительнее она относилась к Дональду – сыну, с которым у нее по-прежнему были самые близкие отношения из всех. После многолетних попыток жить в интернате Дональд сдался и вернулся на Хидден-Вэлии, по всей видимости, навсегда. «Он просто не выносит общества других нездоровых людей. – объясняла Мими. Еще бы, это ведь ее незаурядный сын. Теперь у Дональда тряслись руки: врачи диагностировали у него позднюю лискинезию, распространенное осложнение приема нейролептиков, вызывающее непроизвольные судорожные движения. Дональд объяснял свой тремор тем, что отец «заставлял нас стоять, держа руки по швам, потому что хотел, чтобы мы стали врачами».
Это и многое другое, о чем ежедневно говорил Дональд, было никак не связано с реальной действительностью. Но благодаря тем же лекарствам, которые затормаживали его, у Дональда случались периоды просветления. В удачные дни они с Мими ходили наблюдать птиц, и Дональд слегка оживлялся, когда что-то замечал: «О, это же краснохвост!» или «А вон орел!» – и пускался в воспоминания о том, как гонял соколов вместе с отцом. Мими брала его с собой в гости к родственникам, и он сопровождал ее целый день, обычно тихо сидя рядом. И все же с годами Мими стала уставать от самых буйных проявлений Дональда. Ей пришлось спрятать семейные фотоальбомы, чтобы он не выдергивал из них страницы и не рвал их в клочья. Дональд разбил большую статуэтку святого Иосифа, много лет простоявшую на каминной полке. Сопровождая Мими в банке, он сказал операционистке, что хочет открыть счет и изменить свое имя. Однако большую часть времени Дональд безвылазно сидел в своей комнате. Даже на Рождество он выходил, только чтобы обняться со всеми присутствующими, после чего удалялся обратно в свое укрытие. Одна из внучек, которой было около пяти лет, обнаружила егов шкафу: «Мими, а Дональд в шкафу сидит!» По примеру Маргарет и Линдси, многие из внуков умилительно обращались к бабушке по имени.
Даже в такие моменты Мими всем сердцем сочувствовала Дональду. «Особенно тяжело в рождественские праздники. Все собираются и говорят, кто где был, кто что делал, у кого сколько детей и так далее. Это очень тяжелое время», – говорила она. Тяжелое, поскольку происходящее вокруг напоминало обо всем, чего она некогда желала для старшего сына. Глядя на Дональда, Мими часто вспоминала его здоровым мальчиком. «Люди говорили: «Ах, какие у него прекрасные манеры». Кто бы мог подумать…»
В разговорах Мими цитировала подаренную ей книгу Saints, Scholars, and Schizophrenics («Святые, ученые
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
