он не услышал, так как открыл кран, и вода заглушила голос Юлии.
Реакцию жены он увидел в зеркало.
— Не смей так больше говорить, — смущенно заявила она. — Прости, я неудачно пошутила.
Константин улыбнутся.
— Все хорошо, понимаю тебя, но я такой, какой есть. Вот закончим войну, и будет у нас и завтрак в постель, и много чего еще, но это придется оставить на мирное время. А теперь давай умываться, и вперед, нужно торопиться, иначе уже ничего не будет, останемся навечно в этой гребаной столице.
Юлия игриво бедром отпихнула Воронцова от раковины.
— Подвинься, боярин. Это ты лицо сполоснул, зубы почистил, и красавец, а мне время и место нужно.
Константин улыбнулся и, прихватив артефактную, изготовленную Ладой бритву, отошел в сторону. Да уж, сколько бы в том мире отдали за подобное гладкое бритье с одного прохода? Электричество не нужно, питательный элемент из Артала, сам себя подзаряжает. Бритвы шли на ура, как в дорогом исполнении за десять золотых, так и в бюджетном всего за три. Правда, сейчас производство встало, цеха Торгового дома работают на войну, все, кто могут, чертят руны, кто на оберегах, кто, поспособнее, на оружии. Правда, Торговый дом имеет много золота с каждого, бояре не зря выделили деньги на подобное. Вот только без Лады это происходит гораздо медленней, и результат не такой впечатляющий, послабее стволы и обереги получаются, но это все равно лучше, чем просто с обычными в бой идти.
— Приветствую, Орислав, — глянув на уставшего волхва, поздоровался Воронцов.
— И вам здравия, Ваше сиятельство, — отозвался тот. — Мы готовы приступать, Лада обещалась быть через пару минут, я ее как раз дожидаюсь. Две половины каменного круга уже вытащили, и сейчас сращивают.
Константин занял свое место во главе стола и придвинул к себе блюдо с сырниками и сметану.
— Как ночь прошла? — поинтересовался он, делая глоток горячего ароматного кофе.
— Как ни странно, без происшествий. Как твари отступили, так больше и не лезли. Стрельцы наши сняли в руинах трех проклятых из винтовок дальнобойных, вот и все. Ах да, видели слепую тень. Она некоторое время висела на границе тьмы, смотря, если можно так выразиться, в нашу сторону, потом исчезла во тьме. Даже через артефактные приборы с трудом удалось разглядеть. Свет ей не особо мешал, но вот руны, похоже, не понравились.
— Разведка?
— Возможно, Ваше сиятельство, — согласился волхв. — Доброе утро боярыня.
Юлия, вошедшая в столовую, благожелательно кивнула и заняла место по правую руку от мужа.
— Доброе, Орислав, — ответила она, придвигая свое блюдо.
Ее ждал поджаренный хлеб, масло, несколько видов колбасы и сыра. Боярыня, в отличие от мужа, предпочитала привычный для местных травяной взвар. Как она пояснила Воронцову, люди к нему с детства приучены, и притерпелись к вкусу, не находя в нем горечи.
— Как с трофеями? — спросила девушка, намазывая масло на хлеб.
— Богато, очень богато. Подняли четыреста сорок семь сфер. В основном, конечно, мелкие, но есть с полсотни действительно сильных. Трюм «Прекрасной Анны» превратился в разделочную, за ночь удалось разобрать около сорока трупов тварей, еще столько же под ведой охлаждения ждет своей очереди. Остальных, вроде дикого зверья и упырей, у которых по-быстрому глаза вырвали, спалили на костре.
— Правильно, не хотелось бы ходить и спотыкаться, — намазывая сметаной третий сырник, согласился Воронцов. — Вот только это начало, жнецов мы как-то легко перебили. Да и других серьезных тварей не было, ни жвалов, ни аргов.
— Всем доброго утра. О чем судачите? — возникнув на пороге, поинтересовалась Лада.
Выглядела она хорошо, видимо, ей удалось нормально выспаться. За ней шел Горд. Вот бывший наемник отчаянно зевал, ведь пока его возлюбленная дрыхла, он тварей отстреливал.
— За бой ночной трем, — ответил Константин, — вон Орислав про трофеи говорил.
— Слышала я уже, — садясь по левую руку от волхва, прокомментировала Лада. — Мне жнеца оставили?
— Да, самая непострадавшая тушка, как мы и договаривались, вам, сударыня, — заверил артефакторшу Орислав. — Правда, не понимаю, зачем самой мараться? Мужики сами разделают, и самое ценное передадут вам.
— Это уже мое дело, они бы только испортили материал.
— Тогда, может, и остальных заберете? Мы пока только одного расчленили.
— Одного хватит, — покачала головой Калинина, — у меня просто не будет времени.
— А вот это не проблема, — отмахнулся Орислав. — Есть у меня умелец, сохранит туши в лучшем виде. Даже не замерзнут, и через два дня будут, словно только убили.
— Тогда оставьте мне всех, что не сильно пострадали, — благодарно кивнула артефакторша. — А теперь, с вашего позволения, я выпью кофе, поем, и пора браться за работу.
— Орислав, тебе не кажется все это странным? — неожиданно спросил Воронцов, заканчивая с сырниками и допивая кофе.
— Вы о чем, Ваше сиятельство? — не понял волхв, недоуменно уставившись на боярина.
— О ночном бое и нашем противнике, — пояснил Константин. — Я думал, они будут атаковать, непрестанно кидая в бой орду, изматывая нас. Думал, к утру ведуны слягут с истощением резерва. Но нет, их натиск, не сказать, чтобы был сильным, несколько моментов действительно опасных. Но в остальное время мы просто отстреливали тварей. Это непохоже на тьму, которая привыкла продавливать оборону массой.
— Понимаю, — кивнул Орислав, допивая в два глотка свой травяной взвар. — Да, это странно, и думаю, дело в том, что противник понял, что ему не удастся продавить нашу оборону, мы построили ее на диво удачно, и если бы не жнецы, то потерь бы вообще не было. Но вы правы, Константин Андреевич, это и вправду не похоже на тьму. Я тоже, как и вы, думал, что тьма не оставит нас в покое. И объяснение у меня только одно — ей очень тяжело действовать против нас благодаря Ладе Захаровне и ее мощным светцам. Целых пять «Солнц Сварога», тьме приходится бросать много мощи на то, чтобы просто приблизиться к нам, а тут еще артефактные винтовки. Если раньше, чтобы убить тварь, требовались десятки пуль, то теперь стрельцам нужно просто попадать в туловище, остальное сделает свет. Я думаю, тьме не хватило сил подавить нас, и перед лицом полного разгрома они отступили.
— Наши мысли сходятся. Сейчас они будут продумывать новую стратегию, — Константин поставил на стол опустевшую
