через дом Исаврика обошли. Я ему сказал, что мы с вами — и он нас пустил без вопросов. Удачи, кстати, нам пожелал.
Приказ на штурм еще не поступил, но у Квинта было мало сомнений в том, что это вопрос ближайшего времени.
Больше Пулло добавить было нечего, и Квинт, с неожиданным даже для самого себя азартом, предложил, обращаясь ко всем присутствующим:
— Ну что, будем держать оборону?
Никаких возражений, предсказуемо, не последовало. У них не было никакого выбора.
Приготовления к штурму не заняли у них много времени — Бальб и без них успел за вчерашний день основательно подготовиться к любой атаке. Десяток человек под началом Ворена блокировали главную дверь, пятнадцать — с Квинтом засели на крыше со всем, что только можно было метнуть во врага, на тот случай, если у него есть лестницы, и последний десяток вместе с Пулло остался в резерве, готовый, если что, перемахнуть через стену, и зайти врагу в спину.
Квинт взобрался на самый верх крыши и, подслеповато щурясь от яркого солнца, осмотрелся. Пулло не ошибался — их действительно взяли в кольцо. С высоты второго этажа дома он явно видел очерченную гладиаторами замкнутую фигуру, которую вряд ли смог бы разглядеть, будучи на земле.
Дерьмово, но лучше так, чем сидеть в неведении до тех пор, пока на них не нападут.
Он окинул Паллатин взглядом еще раз, и тактика потихоньку сформировалась в голове.
Со стороны уходящей под уклон улицы атаковать их было сложно, со стороны слишком крутого склона холма — так и вовсе невозможно, и открытыми для нападения оставались всего лишь два фланга, которые им было под силу укрепить даже со столь ограниченным количеством людей. Хоть раз палка, которой их с упорством колотила судьба, оказалась завернутой в мягкую ткань.
Он жестами показал своим ребятам, кому и какую позицию следует занять, и только убедившись, что все разошлись по своим местам и залегли так, чтобы их не было видно снаружи, сам упал на покатую крышу. Где-то внизу Бальб раздавал команды рабам.
Теперь оставалось только ждать.
Вопреки его ожиданиям, штурма не последовало. Квинт не мог сказать, сколько они с парнями так провалялись на крыше, но когда ему начало основательно припекать голову, он съехал на самый край и, свесившись вниз, сказал:
— Они, похоже, вообще не собираются нападать.
— С чего ты взял? — отозвался Бальб, который нервно расхаживал по саду меж вооруженных чем попало рабов.
— За все то время, что я сижу на этой крыше — ни единого движения. Почесывание задницы и отливание на стену дома Цицерона по определению за движения не считаются.
— Я понял, — сперва снизу раздался голос Ворена, и только потом из-под крыши портика показался он сам, — в лорике Бальба и с обнаженным мечом наперевес, — Они и не будут нас атаковать, их не затем сюда поставили.
Внезапность осознания заставила Квинта на мгновение потерять равновесие. Ему пришлось вцепиться ладонями в край крыши, чтобы не соскользнуть головой вниз.
— Их задача — не дать нам отсюда высунуться, вот и все, — озвучил его мысли ничего не заметивший Ворен, — Октавиан хочет провернуть что-то, в чем мы можем ему помешать. А потом уже — расправиться с нами.
— Значит, мы обязательно должны ему помешать, — Бальб ударил кулаком по раскрытой ладони, обозначая свои намерения, — Только как?
Лежа на крыше и чувствуя сквозь тунику жар, исходящий от нее, Квинт лихорадочно соображал. Оставаться здесь было равно смертному приговору — пусть не немедленному, но неизбежному. Идти на прорыв в лоб — тоже. Их было всего тридцать пять человек, и у многих из них, включая более крупного чем Бальб Квинта, не было никакой брони. Против минимум сотни подготовленных и вооруженных соответствующим образом гладиаторов на открытом пространстве у них не было шансов.
И что же де…?
Решение пришло в голову быстрее, чем он успел внятно сформулировать вопрос.
Мысленно отвесив себе еще одну оплеуху за тупость, Квинт крикнул своим парням, чтобы пока не спускались, и спрыгнул с края крыши прямо в сад. От силы удара ступни пронзила боль, и он выругался.
Решимость Бальба сменилась удивлением такой резкой смене настроений, и он выжидательно уставился на Квинта уставился, ожидая пояснений.
— Я знаю, что делать, — вдоволь выругавшись, начал Квинт, — И вы, Луций, Тит, готов поспорить, тоже. Только еще не поняли. Короче. Один из нас должен выбраться из дому и привести с Марсова остальных.
Они не первый раз оказались в такой ситуации, только в прошлый раз они выступали в роли осаждающих. Ворен и Пулло должны были догадаться. Пусть подобный план и не сработал у галлов, но так и они — не галлы, и кто бы там ни был за главных у этого сброда — он точно не Цезарь[2].
Луций выглядел так, словно был готов разбить свой лоб ладонью в кровь прямо здесь и сейчас, и останавливал его от этого только долг.
— Они вдарят гладиаторам в спину, одновременно с этим мы пойдем на прорыв, — выпалил он.
— Не, — Квинт отрицательно помахал головой, — Зачем на прорыв? У нас сейчас нет цели дать решающий бой. Смотри. Если зайти им в спину со стороны Паллатина, еще и превосходящими силами, им хочешь-не хочешь, а придется снять охрану с улицы, — он сопровождал пояснения активной жестикуляцией, — Как только это будет сделано — мы просто уйдем вниз. А потом подадим нашим знак, что бой можно сворачивать. Если, конечно, они раньше этот сброд не сметут, — губы искривились в ухмылке.
— А если не будет? — неожиданно влез в их разговор Бальб.
— Что? — не понял Квинт.
— Что, если они не снимут охрану? — уточнил Бальб.
Квинт равнодушно пожал плечами:
— Тогда мы их сметем, пока их основные силы будут заняты стычкой. И все равно уйдем.
На пару мгновений в саду повисла тишина и затем Ворен кивнул:
— Ясно.
Квинт еще раз обвел взглядом присутствующих:
— Возражения? Предложения?
Бальб поднял вверх указательный палец, снова привлекая к себе внимание:
— А дом мой, — начал он, — вы собрались оставить на разграбление что ли?
— Луций Корнелий, ты жить хочешь? — без раздумий ответил вопросом на вопрос Квинт. Бальб нервно сглотнул и кивнул, — Ну тогда не вижу вообще никакой проблемы. Еще вопросы?
Вопросов больше не было, равно как и сомнений, кому идти в эту вылазку.
Переодевшись в гражданское, Пулло оставил доставшуюся ему лорику Бальба одному из своих легионеров, спрятал куда-то под тогу меч и, опасливо оглядываясь, покинул дом.
Им снова оставалось только ждать.
Ворен оказался прав —
