Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
даже проходил рядом, когда мазал лица приставленных к нему «макак» и Сектанта. Но тогда было не до тузтца. Теперь же я обратил внимание, что пожилой вохеец что-то тихо говорил Тагору, наверное, пробовал объяснять смысл творящегося действа. Остановившись возле чужака, приказываю Тунаки:
– Ты будешь переводить мои слова этому тузтцу.
Сектант послушно кивнул.
Быстро окрасив лучника кровью от лба до подбородка (тот от неожиданности дёрнулся было от меня, но двое сопровождающих-караульных подпирали его сзади), я громко, тщательно проговаривая каждое слово, произношу:
– На тебе, Тагор из рода Тхшелу, кровь воинов из братства «пану макаки». Но действовал ты не по своей воле, а по воле Того, Кто Ходит Между Деревнями и Меняет Разные Вещи, которому задолжал ты свою жизнь и свободу. Кровь людей «пану макаки» смыла с тебя все прежние клятвы. Потому я заклинаю духов огня и воды, чтобы они приняли на себя кровь «пану макаки», пролитую тобой. А кровь «пану макаки», пролитая тобой, Тагор из рода Тхшелу, заклинает, что отныне ты сам будешь «пану макаки», и будешь служить Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганиве, как и полагается участникам нашего братства.
Сектант старательно перевёл мой экспромт. Тузтец демонстрировал невозмутимость, но к концу перетолмачивания речи видно было, что процедура на него подействовала не хуже, чем на туземцев.
Дождавшись, пока пожилой вохеец закончит перевод лучнику, объявляю:
– Я всё сказал. Помните, отныне духи погибших товарищей всегда будут стоять в наших рядах. И будут помогать в благих делах и карать за дела дурные! А сейчас предстоит предать земле тела наших братьев, павших в бою.
В наступившей тишине «макаки» – как старые, так и новые – принялись перетаскивать тела к широкой траншее глубиной в человеческий рост и осторожно спускать их на дно.
Население Пеу предпочитало своих покойников погружать в воду или оставлять на открытом воздухе, чтобы потом собрать кости, очищенные от плоти, раздробить их в мелкие кусочки и закопать где-нибудь под полом хижины. Но в походных условиях соблюдение правильного обряда погребения мало выполнимо. Кроме того, из соображений гигиены я был намерен всеми силами бороться с традиционной практикой «захоронения»: в своё время немалым шоком для меня оказался тот факт, что все берега Боо были густо утыканы уходящими под воду деревянными помостами, к которым крепко привязано множество трупов в разной степени разложения. Видел я такое и на озере Со. Да и на Малой Алуме тоже доводилось натыкаться на папуасские кладбища. Так что я с ходу придумал магическое объяснение, почему участники братства «пану макаки» должны предаваться земле: дескать, коль служим мы верой и правдой правительнице всего Острова, то и после смерти должны попадать в землю, над которой властвует Солнцеликая и Духами Хранимая. Мои орлы, полные верноподданнических чувств и рыцарских заморочек, версию своего «пану олени» проглотили без раздумий и с энтузиазмом выкопали достаточных размеров братскую могилу.
Когда последнего из павших бойцов спустили в яму, пришлось выдержать спор с «макаками», готовыми отдать своим причисленным к духам товарищам, которые отныне будут защищать и охранять нас, лучшее оружие. Убедить разделить оружие убитых между уцелевшими удалось только после моего обещания, что в руках мертвецов деревянные палицы будут бить точно так же, как бронзовые топоры в руках живых. Ради пущего спокойствия подчинённых я вынужден был прочитать длинное буриме из сохранившихся в памяти отрывков из пушкинской «Песни о Вещем Олеге», стивенсоновского «Верескового мёда» и «Нас водила молодость» Багрицкого. Местами, где не помнил, нёс отсебятину. Для верности повторил все вспомнившиеся строки по два-три раза в разной последовательности. Закончил же летовскими «Солдатами не рождаются». Здесь, над лежащими на дне не закопанной ещё могилы боевыми товарищами, эти стихотворные строки были наполнены самого глубокого смысла. И на меня накатило…
От края рва с темнеющими на дне телами меня увели Вахаку с Длинным. Обратно к выделяющемуся овалу рыхлой коричневатой земли подхожу с уже сухими красными глазами. Единственное, что пришло на ум, опять же летовское «Про дурачка». Севшим голосом я выводил:
Светило солнышко и ночью и днём.
Не бывает атеистов в окопах под огнём…
Под это песенное сопровождение мои «макаки» и закончили погребальный обряд, натыкав в землю частокол тонких древесных стволов и развесив на них амулеты и обереги – последнюю дань своим товарищам. Я снял с шеи и повесил на ветку с полуободранными листьями малюсенькую модель медного ножика – первый металлический предмет, выплавленный мною.
Зрители окончившегося действия расходились уже в полной темноте, притихшие и задумчивые. Разговоры и слухи пойдут потом – как всегда, преувеличенные. Подвергнутые же сегодняшнему обряду остались рядом с братской могилой. Лица их выражали сложную гамму чувств. Особенно у неожиданно зачисленных в «пану макаки»: и у сунийцев Раноре, и у бонхойцев Тилуя, и у моих бывших земляков из Бон-Хо, и у сонаев Кано. Похоже, требуются комментарии со стороны «пану олени» относительно ближайшего будущего.
– Друзья мои! – начал я. – То, что все вы теперь принадлежите к одному братству, вовсе не означает необходимости везде и всегда держаться всем «пану макаки» вместе. Пока нечестивый Кивамуй Братоубийца жив, мы будем сражаться против его приспешников. Но после победы, когда Солнцеликая и Духами Хранимая тэми Раминаганива займёт трон, пути наши разойдутся: одни останутся возле нашей правительницы, другие вернутся в родные селения, чтобы там способствовать величию и процветанию Пеу и следить, чтобы вожди и сильные мужи хранили верность потомству Пилапи. Главное: где бы ни находился каждый из «пану макаки», он должен помнить о крови, которая связала нас всех, и об обязанностях перед своими товарищами и Солнцеликой и Духами Хранимой тэми Раминаганивой.
Ночью я долго не мог уснуть, хотя и успел здорово вымотаться за последние два дня, насыщенные столькими событиями. Я лежал, укрывшись мягкой циновкой, слушал храп «макак» и пробивающиеся сквозь него звуки тропической природы. Наконец усталость взяла своё, и удалось провалиться в тяжёлый сон, наполненный тревогой и смутными образами…
Проснувшись почти в полдень, первым делом увидел Гоку, охраняющего покой «пану олени». Судя по всему, мои подчинённые решили, что Сонаваралинга имеет право на заслуженный отдых после столь мощного вчерашнего колдовства, и меня никто не решался беспокоить.
Резко встав с ложа, по-быстрому привожу себя в порядок и перекусываю. После чего прошёлся по нашей стоянке. «Макаки» занимались своими делами, готовясь к дальнейшим боям и походам: некоторое количество умельцев возилось с обувью и снаряжением, Вахаку, Длинный и Кано с Тилуем по новой распределяли бойцов по подразделениям с учётом убыли состава – сопровождалось всё это
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
