тоже вздрагивает, переводит испуганный взгляд – я замираю на полпути и медленно опускаю руку.
«Это врач. Ру, это не они. Этого больше нет. Всё по-другому. Это врач. Я позвал. Хорошо? Я пойду открою. Всё нормально».
Плавно встаю с пола. Иду. Аккуратно, чтобы не хлопнуть, закрываю за собой дверь комнаты.
Открыв входную, сразу подхватываю Като под руку и прямо в кроссовках тащу на кухню. Из-за большой чёрной сумки не сразу вписываемся в дверной проём. Непривычно видеть её в гражданском: серых джинсах и чёрной водолазке. Короткие тёмные волосы ощутимо пахнут парфюмом – в глубине носа тут же свербит. Фу бля, не могла, что ли, не брызгаться этой хернёй?!
Закрыв за нами дверь кухни, шепчу:
– Спасибо, что пришла. У нас тут… слегка пиздец.
– Я догадалась, – Като снимает мои пальцы со своей руки.
– Принесла?..
– Ты знаешь, я не имею права ничего тебе давать, только если я сама. После осмотра.
– Като!.. – аж зубы сводит от злости.
Но нашу медичку ничем не испугаешь, даже моим оскалом.
– Син. Я должна его увидеть. Может, ему нужна нормальная помощь.
– Не нужна ему ваша помощь! – от нервного напряжения я уже срываюсь на повышенный тон. – Ни хрена вы не понимаете про нас, хватит уже этой херни! Или давай, или проваливай, сам разберусь!
И тут – щёку обжигает пощёчиной. От неожиданности хлопаю глазами. Като осматривает моё лицо и кивает удовлетворённо.
– Давай, в двух словах. Что случилось?
Потирая щёку, ворчу:
– У него была амнезия после травмы. А теперь он вспомнил. Прошлое и… всякое.
– И только? Звучит не очень страшно.
– Хренли ты понимаешь в «страшном»!
– Ладно, не психуй. Пусть так. Но мне всё равно нужно его увидеть.
Непроизвольно делаю шаг, встав между ней и дверью. В голове продолжается свистопляска мерзких образов Ру, но сейчас они чувствуются приглушённо. Хочется верить, что я научился хоть немного их контролировать.
Като протягивает руку, гладит меня осторожно и неожиданно мягко говорит:
– Син, я понимаю. Но подумай головой, ты не в том состоянии, чтобы колоть что-либо. Вдруг ошибёшься. Ты давно вообще спал нормально? Выглядишь хреново, если честно.
– Ага, давайте мою внешность обсуждать.
– Ты знаешь, что я права. Тебе самому нужна помощь. Есть же психологическая поддержка для семей пострадавших.
– Каких ещё «семей»… – ворчу я неловко, отводя глаза.
– Ой, давай ты не будешь мне эту херню втирать, а? Это можешь всяким вашим мужикам рассказывать, Главному и прочим, но не мне. Давай пойдём, и я посмотрю, хорошо?
– Мне не надо, чтобы ты «смотрела»! У нас тут, блядь, не кино – смотреть! Ему помощь нужна, но не в этих ваших больницах, где закроют в дурке, кота в руки сунут и типа помогли!
Като прыскает от смеха, но в ответ на мой раздражённый взгляд подбирается.
– Извини, как-то внезапно. У меня нет с собой кота, – она похлопывает по объёмистой сумке.
Смотрит выжидающе, и я, помявшись, всё же отступаю от двери.
Но когда Като берётся за дверную ручку, накрываю её пальцы ладонью, останавливая, и говорю с нажимом:
– Только давай без тупых советов и всякого этого снисходительного дерьма. А если нет, лучше сразу уходи – я сейчас действительно не в настроении.
Она прикладывает два пальца над сердцем – туда, где на униформе нашивка с фамилией.
– Обещаю. Может, наконец-то пустишь?
– Я первый. И не подходи к нему близко.
Отодвинув медичку, распахиваю дверь кухни и топаю к комнате.
Останавливаюсь, стучу. «Ру, это мы».
Образы в его сознании меняются – как будто Эйруин вынырнул из воспоминаний в настоящее. Оглядывает комнату: опасное помещение, перегружающее органы чувств. Всё вокруг слишком резкое, яркое и контрастное. Кажется, что само пространство искажено, и от этого мутит.
Пауза.
Като было тянется к дверной ручке, но я бухаю кулак в стенку гардероба, перегораживая путь.
Наконец в сознании звучит: «Кто с тобой?»
«Врач. Нормальный. Можно мы зайдём? Пожалуйста?»
Пауза.
«Если нужно».
«Хорошо. Всё нормально. Мы заходим».
Бесшумно открываю дверь и, обернувшись к медичке, прижимаю палец к губам.
На кровати свалены грудой подушка и скомканные покрывало с простынёй. Резонно, если ждёшь нападения, нужно чтобы ничего не сковывало движений. Заходим. Като уже, оказывается, успела снять кроссовки, вместо них зелёные носки. Она оглядывает занавешенное окно и еду, разложенную на полу, но не комментирует.
Подходим к шкафу, и я опускаюсь на пол, цепко тяну и медичку за собой. Она, конечно, смотрит укоризненно – мол, что за балаган? – но мне плевать. Дождавшись, когда она присядет на корточки, передвигаю кровать.
Ру сидит всё так же, в углу между стеной и шкафом. Обхватил колени. Смотрит на нас с агрессивной насторожённостью – как на врагов. Или на тех, кто пришёл причинить ему боль.
– Эрик, ты помнишь Като? – стараюсь говорить тихо и размеренно.
Его взгляд прыгает к ней, но тут же возвращается к моим глазам. «Врач».
– Да, наш медик. Она осмотрит тебя, хорошо? – мысленно добавляю: «Постарайся не кусать её. И не ударить».
Эйруин раздражённо щурится: «Я не псих».
«Я знаю. Просто сейчас тебе может быть страшно или неприятно, что она тебя трогает, и вдруг ты случайно её толкнёшь, а она – не как мы. С ней надо мягче».
Он слегка кивает, и я отпускаю руку Като.
– Привет, Эрик, – она улыбается.
Громкий голос – как ножом по нервам. Ру передёргивает, и даже я морщусь за компанию. Но Като не обращает внимания.
– Ничего себе ты косы отрастил! Как только твой командир допустил такое? Ладно. Помнишь эти штуки? – расстегнув сумку, вытаскивает датчики аналитика и протягивает Ру. – Хочешь, сам поставь. Или давай я.
Эйруин резко выхватывает у неё датчики, два крепит к вискам и один, наклонив голову, на затылок.
– Отлично, – Като снова улыбается ему и опускает взгляд на экран. – Давай посмотрим, что тут.
Я на экран не смотрю. Профессиональные модели считывают много параметров, я всё равно в этом не разбираюсь. Единственное, что меня интересует, – чтобы Като в итоге сделала что-нибудь.
– Замечательно… – бормочет медичка. – Теперь давай кровь…
Ру вздрагивает, вскидывает на меня взгляд – словно бы укоряющий, и я тороплюсь пояснить: «Это для анализа. Ничего страшного. Ты же знаешь».
– Като, ты можешь предупреждать насчёт уколов? – голос звучит более раздражённо, чем я планировал.
Наверное, я похож на курицу-наседку, оберегаю взрослого мужика от укольчиков маленькой такой иголкой. Но и к чёрту. Вообще-то они действительно неприятные.
– Ага, – Като даже головы не поднимает. – Сейчас.
Ру чуть морщится от очередного укола, и у меня аж руки
