как нашла письмо, что даже не вспомнила про наследство.
– Теперь время подумать о нем, моя милая. Если ты не дочь капитана Тревертона, то не имеешь никакого права пользоваться его деньгами, которые должны быть переданы ближайшему родственнику, то есть брату.
– Ах, ему! – воскликнула Розамонда. – Человеку, который чужой для нас, который презирает саму нашу фамилию? И неужели мы должны обеднеть для того, чтоб он стал богат?
– Мы должны делать то, что почетно и справедливо, даже если придется пожертвовать собой или своими интересами, – ответил Леонард с твердостью в голосе. – Я полагаю, Розамонда, что согласие мое, как твоего мужа, необходимо по закону для передачи наследства. Если бы мистер Эндрю Тревертон был моим злейшим врагом и если бы возвращение этих денег полностью разорило нашу семью, то и тогда я готов отдать все до последней монетки. Я бы отдал все, не задумавшись ни на минуту. И ты поступишь точно так же!
Щеки Леонарда покрылись ярким румянцем. Розамонда смотрела на него с нежным изумлением и повторяла про себя: «Разве можно желать, чтобы он был менее гордым, когда эта гордость рождает такие слова».
– Теперь ты понимаешь, – продолжал Леонард, – что у нас есть обязанности, которые делают невозможным сокрытие тайны. Нужно найти Сару Лисон, и пусть для этого придется обыскать всю Англию. Наши дальнейшие действия зависят от ее ответов на наши вопросы, от ее свидетельства о подлинности этого письма. И придется немедленно обратиться за юридическим советом. Адвокат, управлявший делами капитана Тревертона и теперь управляющий нашими, подскажет, как нам поступить, и поможет, если потребуется, с возмещением ущерба.
– Как спокойно и твердо ты рассуждаешь об этом, Ленни! Разве отказ от моего состояния не будет для нас ужасной потерей?
– Мы должны думать об этом как о выигрыше для нашей совести, Розамонда. Придется покорно изменить образ жизни в соответствии с изменившимися средствами. Но нечего говорить об этом, пока не убедимся в необходимости вернуть деньги. Теперь главная забота – это поиски Сары Лисон. Точнее, твоей матери. Я должен привыкнуть так называть ее, иначе не смогу пожалеть и простить ее.
Розамонда обняла мужа и прошептала:
– Каждое слово твое, любимый, наполняет радостью мое сердце. Ты поможешь мне, ты ободришь меня, когда придет время встретить мать так, как я должна? О, как она была бледна, измучена и устала, стоя у моей постели и глядя на меня и на моего ребенка! Как быстро мы сможем ее отыскать? Далеко ли она от нас, интересно? Или близко, гораздо ближе, чем мы думаем?
Прежде чем Леонард успел ответить, послышался стук в двери, и горничная Бетси вбежала в комнату запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Наконец ей удалось внятно передать просьбу мистера Мондера переговорить с мистером Фрэнклендом или миссис Фрэнкленд по важному делу.
– В чем дело? Что ему нужно? – спросила Розамонда.
– Мне кажется, госпожа, что он желает спросить вас, стоит ли ему послать за констеблем.
– Послать за констеблем?! – повторила Розамонда. – Неужели в дом средь бела дня забрались воры?
– Мистер Мондер говорит, что это хуже воров, – ответила Бетси. – С вашего позволения, госпожа, это тот самый иностранец. Он приехал, дерзко постучался в двери и желает видеть миссис Фрэнкленд.
– Иностранец?! – воскликнула Розамонда, быстро хватая за руку мужа.
– Точно так, госпожа.
Розамонда вскочила с места.
– Я сейчас же иду к нему!
– Подожди, – остановил ее Леонард, удерживая за руку. – Нет ни малейшей необходимости идти вниз. Проводите иностранца сюда, – продолжал он, обращаясь к Бетси, – и скажите мистеру Мондеру, что мы сами займемся этим делом.
Розамонда села рядом с мужем.
– Странное происшествие, – прошептала она серьезным тоном. – Должно быть, это нечто большее, чем простое совпадение! Ключ к разгадке оказывается у нас в тот момент, когда мы меньше всего ожидали его найти.
Дверь открылась, и на пороге остановился маленький старичок с румяными щеками и длинными седыми волосами. На боку у него висел небольшой кожаный чемоданчик, а из нагрудного кармана пальто выглядывала трубка. Он сделал несколько шагов вперед, остановился, прижал обе руки со скомканной фетровой шляпой к сердцу и сделал пять фантастических поклонов: два миссис Фрэнкленд, два ее мужу и еще один миссис Фрэнкленд, как знак отдельного и особого почтения к леди. Никогда еще Розамонда не видела такого сочетания добродушия и наивности в одном человеке, которого экономка почему-то описывала как дерзкого бродягу, а мистер Мондер боялся больше, чем вора.
– Мадам и мой добрый сэр, – сказал старичок, подойдя ближе по приглашению Розамонды, – прошу извинить меня за вторжение. Меня зовут Джозеф Бухман. Я живу в городе Труро, где занимаюсь мебельным мастерством. И я тот самый маленький иностранец, которого так сурово принял ваш строгий мажордом, когда я приезжал осмотреть дом. Сейчас я прошу выслушать несколько слов обо мне и еще об одной особе, которая очень дорога мне. Я отниму у вас всего несколько минут и потом снова удалюсь с наилучшими пожеланиями и благодарностью.
– Прошу вас, мистер Бухман, наше время в полном вашем распоряжении, – ответил Леонард. – У нас нет никаких дел, которые заставили бы торопить вас. Но прежде всего, во избежание всяких недоразумений, я должен предупредить вас, что я слеп. Зато я обещаю быть самым внимательным слушателем. Розамонда, предложила ли ты сесть мистеру Бухману?
Старик все еще стоял недалеко от двери и выражал свою признательность поклонами.
– Проходите и садитесь, – пригласила Розамонда. – И, пожалуйста, не думайте, что мнение дворецкого имеет на нас хоть какое-то влияние, или что мы ждем извинений за то, что произошло, когда вы в последний раз приходили в этот дом. Нам интересно, – призналась она с обыкновенной откровенностью, – нам очень интересно выслушать все, что вы скажете. Вы именно тот человек, которого мы в данный момент…
Она замолчала, почувствовав, что Леонард коснулся ее ноги, и справедливо истолковав это действие как предупреждение не говорить с гостем слишком откровенно до того, как он объяснит цель своего визита.
Дядя Джозеф выглядел очень довольным и немного удивленным, услышав последние слова Розамонды. Он придвинул стул к столу, за которым сидели мистер и миссис Фрэнкленд, скомкал фетровую шляпу и засунул ее в один из карманов, достал из другого кармана маленькую связку писем, положил ее на колени, нежно похлопал по ней обеими руками и начал свое объяснение:
– Мадам и мой добрый сэр, прежде всего я должен, с вашего позволения, вернуться к тому дню, когда пришел в этот дом в компании племянницы.
– Племянница! – воскликнули одновременно Леонард и Розамонда.
– Моя племянница Сара, – продолжал дядя Джозеф, – единственная дочь моей сестры Агаты. Из
