Расправляю плечи, чувствуя, как мои позвонки вытягиваются один за другим, и абсолютно случайно вскидываю голову. Этого хватает, чтобы наши с Азариным взгляды пересеклись. Во рту мгновенно становится сухо. Глаза мечутся по его лицу.
Он стискивает челюсти. Смотрит сверху вниз. Замечаю, как на секундочку уголки его губ заостряются в слабой улыбке.
Демонстративно отворачиваюсь.
Спокойно лежащая до этого ладонь на моей талии усиливает давление. Сразу же. Азарин реагирует предсказуемо, начинает демонстрировать физическую силу. Подтягивает к себе ближе. Еще немного, и мне вообще не придется перебирать ногами, потому что он просто поднимет меня над асфальтом.
Сглатываю. Осознание того, что мы продолжаем кружиться в вальсе и смотреть друг на друга, дурманит. Да-да. Я снова повернулась. Снова глаза в глаза. Адская пытка, садистская.
Переступаю с носка на носок и чувствую легкое головокружение. Дело в танце, который превращается в волчок, или в этой сводящей с ума близости?
Азарин прищуривается. Смотрит. Долго. Пристально. Упорно. На миг даже кажется, что мы остановились, но это не так.
Мои ноги подхватили ритм, и теперь все тело действует по заученному сценарию. Даже голову для этого включать не нужно. Да и вряд ли я сейчас смогу себе это позволить.
Думать отныне – роскошь. Особенно когда рядом он.
Ловлю себя на том, что смотрю на Азаринские губы. Идеальные, красиво очерченные, но отныне такие ненавистные. Он целовал Янку. Улыбался ей, наверное… Трогал ее.
По телу бежит дрожь. Его прикосновения чувствуются острее. Хочется сбежать или хотя бы закрыть глаза.
Тим сглатывает, я вижу, как дергается его кадык. Думаю, он заметил, как помрачнело мое лицо.
Музыка начинает стихать, а мы – замедляться.
Азарин возвращает меня в нашу выстроенную линейку. Сам отходит в ее противоположную сторону.
Остальная часть праздника проходит очень быстро. По крайней мере, мне так кажется.
Я не успеваю вручить завучу цветы, услышать поздравление дяди Серёжи, как главного мецената школы, а время уже обед.
Фотосессия длиною почти в два с половиной часа. У школы, в школе. С девочками, с мальчиками, одиночно, парно…
Вздрагиваю от легкого прикосновения и стараюсь улыбаться. Фотографии должны быть красивыми, не будут они отражать, что сегодня творится у меня на душе.
Тим подтягивает меня к себе за плечо, нагло устроив на нем свою ладонь. Зажмуриваюсь на секундочку, а потом, потом широко улыбаюсь. Будто мне здесь весело, а его прикосновения приятны.
В какой-то момент наши пальцы переплетаются. Фотограф просит пройти чуть в сторону. Делаю шаг. Еще один.
Как по минному полю передвигаюсь. Азарин рядом, как клещ в мою руку вцепился. Я не вырываюсь, не вижу смысла устраивать скандал или другую показуху. Просто делаю то, что говорит фотограф.
Почему-то паршивее всего становится на совместном семейном фото. Не тогда, когда с мамой и папой, а когда к нам присоединяются Токманы и Азарины. Понимание, что мы с Тимом повязаны на всю жизнь, убивает. Наши родители продолжат дружить, как и двадцать лет до этого. Мне придется видеть его на совместных праздниках…
– Кать, вы дальше куда?
– К Королеву, мам.
– В Жуковку?
– Угу.
Пока теть Наташа выспрашивает о наших дальнейших планах, я разглядываю школьный двор. Становится немного грустно. Печалит понимание, что школьной жизни вот-вот придет конец.
На дачу к Королеву мы приезжаем около шести вечера. Дачей, это, конечно, не является. В моем понимании точно. Это огромный двухэтажный дом, вокруг которого простирается не менее огромный участок.
Ребята рассыпаются по зоне барбекю.
На улице сегодня жарко. Практически лето. Поправляю заправленную в шорты майку и надеваю солнцезащитные очки.
Катя выходит из особняка с Данисом за ручку. Она тоже, как и я, ходила переодеваться. Только вот прихватила с собой Кайсарова, и, судя по времени, «переодевались» они минут сорок.
– Арин, будешь?
Костя Зубов протягивает мне тарелку, на которой лежит только-только снятая с гриля рыба.
– Да, спасибо, – улыбаюсь и забираю тарелочку из его рук.
Видимо, Зубов воспринимает мою вежливость за согласие с ним поболтать. Потому что тут же усаживается на другую сторону плетеного дивана, где я, собственно, и устроилась.
Удивительно даже, наш класс с параллельным чаще всего был в контрах, но на «даче» Королева собрались все без исключения.
– У вас расход?
Не сразу понимаю вопрос Зубова. Костик кидает многозначительный взгляд на Тима, который о чем-то спорит с Андреем, а потом, видимо почувствовав, что на него смотрят, поворачивается к нам.
Я замечаю все. Как Тим сжимает кулаки, как прищуривается и как его темные глаза превращаются в бездны. Ему явно не нравится то, что он видит.
Зубов, как назло, придвигается ближе и закидывает руку на спинку диванчика.
Вокруг целая куча девчонок, но он почему-то решил выбрать объектом своего пикапа именно меня. Я не хочу скандала и тем более провоцировать Азарина на мордобой, от которого он явно сейчас не откажется.
– Скорее недопонимание, – поджимаю губы и отстраняюсь. Переползаю на другой край дивана.
– Да ладно, я ж все вижу.
– Что именно?
– Вы сегодня весь день в разных углах.
– И все же тебя это не касается, – мило улыбаюсь и делаю глоток сока.
Солнце уже спряталось. Жара спала, но ветерок по-прежнему теплый. Он щекочет голые плечи, по которым разбегаются мурашки.
Заметив это, Зубов в ту же минуту накидывает на меня плед и снова материализуется рядом, хотя уходил. Я вроде как открыто показала, что не хочу общаться.
– Спасибо.
– Слушай, может, мы завтра сходим куда-нибудь?
– Что?
Удивленно смотрю Косте в глаза. Они у него светлее, чем мои. Он довольно симпатичный, высокий, занимается фехтованием. Постоянно ездит на какие-то соревнования.
– Ну там в парк, или в рестик, или… Где тебе нравится?
Он улыбается, а потом берет меня за руку. Очень неожиданно. Вздрагиваю и сразу прячу ладонь под плед.
– Зубов, мечталку захлопни.
Мои плечи мгновенно напрягаются, и мягкий плед сползает к локтям.
Когда Азарин успел к нам подойти? Почему я этого не заметила?
Он весь вечер обитает где-то неподалеку, но не подходит. В основном зависает с Королевым и каким-то парнем, которого я раньше не видела. Он явно не из нашей школы.
