.Мои цветочки за время моего отсутствия почти не изменились. И мне почему-то казалось, что они тоже были рады меня видеть. Я тут же засуетилась, проверяя бутоны селекционных роз и хризантем. И разговор сам собой перешел на обсуждение того, что и как нужно делать.
— То есть вы хотите и дальше работать в моей оранжерее? — несказанно удивился Мовельдик, когда мы подошли к этой теме.
— Не совсем так. Я хотела бы стать вашим партнером.
— Партнером?
— А для всех остальных — меценатом.
— То есть как? — совершенно запутался мужчина.
— Это значит, что миледи Аника будет вкладывать в вашу оранжерею свои идеи и магию, а вы будете платить ей процент от продаж за те растения, которые будут выведены с ее помощью, — вместо меня пояснил Этьен. — Вот только всем остальным об этих выплатах знать не стоит. Ни к чему давать нашему обществу лишние темы для обсуждения. Так как? Вы готовы пойти на такие условия, чтобы миледи и дальше помогала вашим оранжереям развиваться?
Я бы и сама могла все это сказать, но в мире мужчин принято договариваться именно мужчинам. И если один из них хочет мне помочь, то кто я такая, чтобы ему мешать? Он явно добьется нужно мне результата гораздо быстрее и с большей для меня пользой. Вон, в глазах Мовельдика, наконец, начало проступать понимание. Уверена, исходи это предложение от меня, он бы еще долго не мог адекватно мыслить. Все же аристократкам, которой я стала, и бывшим работницам, коей я была совсем недавно, здесь договариваться о деньгах и отчислениях совсем не принято. К примеру, когда я вывела свои первые сорта, Мовельдик даже не подумал предложить мне долю от продаж или даже просто повысить зарплату. Премию и ту дал какую-то невразумительную, будто от удивления.
— Да, — наконец, ответил он. — Я готов обсудить условия. Думаю, нам лучше это сделать не здесь. Пройдемте ко мне в кабинет.
Но перед тем как уйти, Этьен обратился к госпоже Карделии, которую никто брать с собой не собирался:
— Госпожа Карделия, мы обсуждали этот вопрос при вас, потому что прекрасно знаем, кто у господина Мовельдика отвечает за бухгалтерию. И знаем, что вы умеете хранить тайны.
Вот такой вот толстый намек на тонкие обстоятельства.
Женщина кивнула, и мы направились дальше.
***
Продолжая прогулку, я подошла к очень красивой клумбе с радужными герберами и наклонилась над ними, чтобы лучше рассмотреть их необычный цвет. Он удивительным образом переходил от насыщенного оранжевого в середине к нежно-желтому на кончиках лепестков. Интересно, как селекционер добился такого эффекта? Да и сами по себе стебли цветка были толще, а бутоны больше, чем привычные мне по прошлой жизни.
— Мама! Вот ты где! А я тебя ищу. Пошли в дом, скоро ужин, — подошла ко мне Лея.
— Да, я как раз уже собиралась. Смотри, какие красивые герберы.
— Ага, — Лея тут же потянулась их понюхать.
Вдруг серединка цветка, к которому она наклонилась ближе всего, раскрылась и пыхнула ей прямо в нос оранжевой пыльцой. Девочка растерялась, похлопала глазками, а потом чихнула. При этом выглядела так забавно, что я улыбнулась. То, что все растения здесь безопасны, я выяснила в первый же день своего пребывания в этом доме.
— У тебя весь нос оранжевый. Теперь он у тебя почти такого же цвета, как твои волосы.
— Правда? — пытаясь это рассмотреть Лея свела глаза в кучку, и я расхохоталась.
— Правда-правда. На вот возьми, вытри, — и протянула ей свой платок.
Но она демонстративно его не заметила и потянулась за своим, который теперь занимал законное место в небольшой сумочке, которой она гордилась и которая совсем недавно стала частью ее нового гардероба.
— А вот и вы, — к нам шел улыбающийся Этьен. — Над чем смеетесь?
Я искренне обрадовалась его приходу.
— Да так, Лея герберы твоей бабушки понюхала.
— О! Я их хорошо помню, — подошел он совсем близко, поцеловал мне руку и не отпустил ее из своих ладоней. — Она, кстати, не так легко отмывается, юная леди. Быстро беги в дом и попроси служанку тебе помочь — они знают, как избавляться от этой напасти, а то так и будешь еще пару дней с оранжевым носом ходить.
Лея, начавшая было приседать в приветственном книксене, которому ее совсем недавно начала учить графиня, застыла, а потом пулей понеслась в сторону дома. Видимо, представила, как ее будут дразнить другие ребята, если она не избавится от этой раскраски.
Мы с графом только с улыбкой посмотрели ей вслед.
— Как там сегодня в отделе? Поймали всех шпионов и предателей? — спросила я, чтобы разбить внезапно повисшее неловкое молчание.
— Это вряд ли. Но мы очень старалась, — поддержал мой чуть игривый тон Этьен. А потом снова поднес мою руку к губам и произнес: — Так и знал, что найду тебя именно здесь.
— Эти дни были такими суматошными, а я уже давно мечтала познакомиться с этим местом поближе.
Граф смотрел так, что последнее я уже проговорила, немного смутившись.
— Как бы мне хотелось вот так каждый день возвращаться в свой дом, где бы вы с Леей точно так же ожидали меня. — Я смутилась окончательно, но он не дал ничего ответить. Просто еще раз поцеловал руку. — Пойдем, бабушка не любит, когда опаздывают на ужин,
— положил мою ладонь на сгиб своего локтя, и мы пошли в дом, наслаждаясь этой маленькой совместной прогулкой.
Неожиданной новостью Этьен огорошил меня уже у самой двери, будто до последнего хотел оттянуть момент ее произнесения:
— Ани... Герцог Нанский прибудет в Бравель уже завтра.
— То есть как завтра?
Хрупкое умиротворение последних минут рассыпалось, как карточный домик.
[1] Слезы Пресветлого — освященная в храме вода.
Глава 25
Этой ночью я практически не спала. Нервничала так, что и на месте усидеть могла с большим трудом. Хорошо, что Лея теперь спала в отдельной комнате, и я не боялась ее разбудить, хотя, откровенно говоря, мне не хватало ее под боком. От этих метаний разболелась поясница, и уснуть удалось лишь под утро. Снилась мне всякая белиберда и казалось, что я толком и не отдохнула.
И понимала же, что чему быть, того не миновать, да и не зверь же герцог, в самом деле! Он ведь очень любил Анику, и я это прекрасно помню. Но успокоиться никак не получалось. Я переживала, что он поймет, что на самом деле я не его дочь, и, одновременно, что не поймет — почему-то это тоже казалось очень плохим признаком. Боялась, что он заберет меня в Трину, и я больше никогда не увижу Этьена. Переживала, как он воспримет наличие у меня приемной дочери, что скажет, когда узнает, как я все это время жила. В общем, волновалась о самом разном и сама удивлялась этому, но ничего с собой поделать не могла.
