вещей. Командирам взводов предусмотреть возможность каждому курсанту, уйти в короткое увольнение на пол дня в одно воскресенье месяца или в два месяца. Родителям звонить обязательно! Что бы не было такого что будут звонки в институт от встревоженных родителей. Письма так же писать не реже одного в месяц, лучше чаще! А то была у нас история…
— Так что это… Товарищ младший лейтенант? Что вы там жуете?
— Стиморол. — печально ответил Иванов.
— Идите выплюньте эту гадость в мусорку, нет не туда, в ту сторону, — заставил пройти Иванова мимо себя шеф. — Если водку ты порол, не поможет стиморол? — вроде как ни к кому не обращаясь говорит шеф и вдруг как за орет, — Так нет?! Курсант Артаньянов?!
— Так точно! — ору в ответ и испуганно замираю.
— Старшина командуйте, в столовую и после завтрака, построение на первом плацу.
— Уф, пронесло.
Вот и начались первые настоящие предметы. Первые уроки они все вводные, все как две капли воды похожи друг на друга. Поскольку мы опера, то у нас ОРД идет сразу, мы же петеушники, два года, а потом на землю, остальное заочно, вместо четырех — два плюс три. Тут наконец и пригодились секретчики. Тетрадки, в которых мы пишем лекции по ОРД, они тоже ДСП, чтобы что-то почитать или посмотреть, или написать, надо топать в спец библиотеку. Выносить оттуда ничего нельзя. ДСП — это не обязательно секретная информация, это теоретически может быть и общедоступная информация, но систематизированная и предназначенная для решения определенных задач. Но может быть и иначе. Главный же посыл пометки ДСП, особый порядок обращения и использования. Каждый листик прошит и пронумерован.
Наше расписание отличается от следаков, а уж от экспертов как день и ночь. Вроде бы у них то же будет ОРД, какое-то количество часов, но сильно позднее, на третьем курсе что ли. Шилов бегает за следаками и просит переписать лекции, утверждает, что вопрос перевода в соседний взвод практически решен.
— А что вы проходите на ОРД? — вопрос которым мучаются эксперты.
— Вот подрастете и сами узнаете. — улыбаемся мы, расправляя плечи.
— Запишите мою фамилию… Я буду вести у вас… Обычно все это очень одинаково и уныло. Выделилась лишь информатика своим абсурдизмом.
— Кто видел компьютер? — препод осматривает зал. — Очень хорошо, почти все или все? А кто включал компьютер самостоятельно и что-то делал в нем, неважно что? — ага, все же уже поменьше, но все равно достаточно много. Ну а кто мог бы назвать себя уверенным пользователем? — ага, ну вот, тут картина привычнее или вы стесняетесь, смелее поднимайте если действительно что-то умеете.
— Знаете я ведь не только у курсантов преподаю, так же у приезжающих заочников, так же с лекциями приглашают и в соседние области. Даже для полковников у нас сейчас в рамках повышения квалификации, обучают работе с новыми технологиями. И вот представьте такой же зал только везде полковники. И с ними я обычно начинаю наоборот, спрашиваю кто умеет документы хотя бы печатать? Ага обычно редкие руки. Затем, спрашиваю, а кто умеет включать компьютер? Ну и тогда уже, а кто видел компьютер?
— Что же у молодого поколения дела обстоят явно лучше. Перейдем к тому, а что мы будем изучать на информатике. Да, для занятий вам скоро понадобиться вот такая или вот такая дискета. Я бы рекомендовал вот такую, она выглядит меньше, но информации на ней умещается больше, и она лучше защищена.
Да уж, похоже для меня и некоторых это будет самый тупой предмет. Жаль, что у нас нельзя отписаться от одного предмета и записаться на иной, как в американских молодежных комедиях.
— К концу курса все из вас будут уметь и включать компьютер и…
Да уж кровь из ушей. На хрен бы не уперлась такая информатика. Зато вот культурология оказалась бомбой.
— Кто из вас скажет, что такое культурология?
— Наука, изучающая культуру вероятно?
— Правильно, это следует из названия….
Этой старлейше просто хочется отвечать, с ней хочется говорить. Или просто смотреть на нее, видеть, как говорит она. Как шевелятся ее прекрасные губы, как она улыбается своей белоснежной улыбкой. А какие у нее шикарные локоны. Когда она говорит, даже обращаясь ко всем, кажется, что говорит тебе лично, и прям по телу мурашки и так тепло в животе…
— Как его фамилия?
Она так весело улыбается и поглядывает на меня. Конечно это наверняка игра моего воображения и она смотрит не на меня, а на всех.
— Артаньянов.
— Артаньянов? Артаньянов! А-у! Я с вами разговариваю!
— Да? — наконец поверил я что она со мной разговаривает.
— Гы-гы-гы — хихикают почти все.
— Вы что освоили технику сна с открытыми глазами?
— Нет.
— Так что вы скажете?
— Я согласен. — киваю я, все еще не могу скинуть наваждение.
— С чем?!
— А какой был вопрос?
— Ха-ха-ха! — уже конкретно ржет весь взвод.
— Ну что же, я вынуждена поставить вам пока двойку, дабы не допустить падения дисциплины на своих занятиях. Не нужно спать. Пока двойку поставлю карандашом, сможете исправить если ответите хорошо на следующем занятии. А сейчас слушайте внимательнее.
-Мансур, ты что это в училку втрескался? — пихает в плечо «Бацан», уже после занятия.
— Вот еще!
— Да ладно, ты так смотрел. Я же видела, мечтал о ней поди, а Мансур? — взяла меня под руку одна из двух наших взводных девушек. — Она же после института гражданского, а это пять лет, — принялась увлеченно показывать на пальцах Катя, — летехой два, говорят, что скоро ей капитана дадут, значит в старлеях уже три. Итогом ей лет двадцать семь, а то и восемь. Понимаешь?
— Намекаешь что маловат я для нее, не обратит внимания?
— Дурак ты, вот ты кто! — отпустила она мою руку, ударив в плечо, и пошла вперед. Зато с другой стороны нарисовалась Ксюха и овладела другой рукой. Мешая растереть болезненный удар.
— Конечно дурак, зачем тебе старушка? Чем тебе мы не нравимся? — уточнила она у меня, вроде бы шутливо.
— Ну-у… — как бы подипломатичнее сказать ей, что я не ем пончики?
— Ладно, ладно не раскатывай губы у меня парень есть. — я от такого заявления аж дар речи потерял.
