поглядывая на мать и ловя паузу, когда можно будет встрять со своим якобы капризом. Родион обещал ей прогулку по озеру и рыбалку, а теперь его нет, и когда вернется — будет поздно, начнет темнеть, и ничего, ну совершенно ничего уже не получится…
С этим она и сунулась к матери, воспользовавшись тем, что она наконец-то расслабилась, а отца не было поблизости. При этом вела себя в точности как та противная девчонка из головы — жалобно заглядывала в глаза, нудила, давила и настаивала, пока мать не заколебалась.
Тяжесть в раздутом кармане шортов все время отвлекала, не давала сосредоточиться, и Марта осторожно сунула туда руку, ощупала прохладный рубчатый металл и обнаружила, что кроме пистолета в кармане находится мобильник. Совершенно машинально, продолжая настаивать и клянчить, она вынула телефон и положила на скатерть рядом с чьей-то тарелкой. Теперь оттянутый карман не должен так бросаться в глаза.
Наконец мать, уже накаляясь, проговорила:
— Марта, да ты просто рехнулась! Ты что, в самом деле думаешь, я отпущу тебя одну? На незнакомом водоеме, да еще и на лодке, которой ты вообще не умеешь управлять? Что за дикая блажь?
— Как это не умею! — взвилась Марта, чувствуя, что все висит на волоске. — Почему? Родион меня научил, когда мы с ним плавали днем, я…
— Плавали — и отлично. Довольно. Что с тобой творится? Я тебя просто не узнаю! И дядя Савелий наверняка не разрешит…
— Но ма-ам!.. — жалобно взвыла Марта. — Если ты думаешь, что без взрослых никак — пусть кто-нибудь поедет со мной. Вот дядя Валентин, например…
Она даже не посмотрела в ту сторону, где он сидел. Боялась спугнуть. Знала, что все слышит, и догадывалась, что у него сейчас на уме. Сомневается. Не может понять, в чем дело. Ищет — где подвох, и не верит, что она говорит всерьез.
Знала Марта и о том, что именно в конечном счете перевесит любые колебания.
— Валик?! — полувопросительно адресовалась к брату мать.
— Да, Саша? — отозвался он, делая вид, что не следил за их с Мартой переговорами.
— Ты не хочешь чуть-чуть прогуляться? Эта девчонка меня сейчас с ума сведет!
— А в чем там у вас дело? — спросил он, аппетитно закусывая маринованным огурчиком.
— Съезди с Мартой прокатиться на этом чертовом катамаране. Я тебя прошу. Одну ее я боюсь отпускать.
Голос сестры звучал не особенно уверенно.
— Х-м-м… — Он потянулся, сцепив пальцы и откинувшись на спинку пластикового кресла, потом прищурился и быстро взглянул на Марту, которая ждала, потупившись. — Ну… почему бы не доставить маленькое удовольствие любимой племяннице?
— Очень обяжешь, — с облегчением вздохнула Александра, выбираясь из-за стола. — Сейчас схожу к Савелию, узнаю, что он об этом думает…
Марта не стала ждать — захлопала в ладоши и пулей сорвалась со своего места, бросив на ходу: «Жду на причале!» Мать проводила ее возгласом:
— Бейсболку не забудь захватить! Голову напечет! — И добавила, обращаясь к брату: — Только я прошу тебя, Валентин, — не больше часу. Не заплывайте далеко…
Промчавшись по гравийной дорожке, Марта обогнула старую иву. Под подошвами кедов загудели толстые доски причала. Поплавки катамарана сверкали на солнце, как яичный желток, а само светило уже начало клониться к западу и теперь находилось справа — примерно там, куда она собиралась плыть.
Она спрыгнула в кокпит, оглянулась на пока еще пустой берег и распахнула бардачок, находившийся под приборной доской. Сунула туда пистолет и мгновенно захлопнула. Затем присела на корточки и пересчитала деньги. Тридцать одна купюра.
Тридцать зеленых сотенных Марта переложила в тот карман, где раньше находилось оружие, а одну оставила в заднем — он надежно застегивался на кнопку. Одновременно ей пришло в голову, что если доллары не пригодятся, вернуть их на прежнее место будет гораздо труднее, чем взять.
Наклонившись, Марта сполоснула испачканные ружейной смазкой руки. Масляные пятна остались и на шортах, белесая радуга расплылась по воде, но тут уж ничего не поделаешь. Теперь оставалось набраться терпения и доиграть свою роль до конца.
Она перепрыгнула с катамарана обратно на причал и тут же с досадой вспомнила, что ее мобильник остался лежать на столе в беседке. Какая глупость! Но возвращаться нельзя — вдруг мать передумает, да и поздно, не успеть: вот он, уже спускается к причалу, насвистывая бодрый мотивчик.
Марта наклонилась и стала отвязывать причальный конец. Валентин тем временем подошел вплотную, остановился и стал наблюдать, как девочка возится с тугим узлом нейлонового тросика. Наконец узел поддался, и она выпрямилась.
На его губах играла ухмылка. Лицо лоснилось от выпитого. Через плечо Валентина был переброшен сложенный вчетверо плед, которым он где-то успел разжиться, а в руке болтался раздутый пластиковый пакет.
— Это еще зачем? — спросила Марта.
Он перепрыгнул с причала на палубу катамарана, покачнулся, поймал равновесие и забрался в кокпит. Затем свернул плед еще раз вдвое и бросил на сиденье рядом с собой. Только после этого проговорил:
— Тебе под попочку. Зачем, спрашиваешь? Причалим в каком-нибудь уютном местечке, устроим ма-ахонький пикничок. Ты да я. Сок, сладкое, даже полбутылки винца имеется. Или откажешься — папа-мама запрещают?
Он все еще гадал — что у нее на уме. Не верил удаче и провоцировал. Но глаза блестели и слегка косили от возбуждения.
Марта перебралась на катамаран и ногой оттолкнула суденышко от причала. Уселась на водительское место, убрав оттуда плед, надвинула на глаза козырек бейсболки и взглянула вопросительно.
Дядюшка хмыкнул.
— Ты и в самом деле знаешь, как обращаться с этой калошей? На меня не рассчитывай — я в этом профан. Могу на веслах, но что-то я их тут не вижу.
— Не беспокойтесь. — Марта тоже заметила, что кургузых алюминиевых весел, похожих на ложки, больше нет — должно быть, Родион унес их в сарай. А затем последовательно, одну за другой, нажала все нужные кнопки. Стрелки качнулись, мотор вздрогнул и тихонько заработал на самых малых оборотах. Она вывернула руль, потому что течение понемногу прижимало катамаран к тростнику, и направила суденышко в проход.
Как только они оказались за краем тростника, Марта прибавила скорость. Теперь катамаран шел к середине озера; он хорошо слушался руля, и легкий ветерок, тянувший с запада, почти не сбивал его с курса. Но чем дальше уходил берег, тем скованнее вел себя ее спутник. Открытой воды Валентин явно побаивался.
Он притих, отодвинулся от борта, опустил свою горячую влажную ладонь на ее голую коленку и сжал. От него явственно попахивало спиртным и еще чем-то. Марте этот запах напомнил, как пахнут утром
