Книга Кавказ без русских: удар с юга - Валерий Коровин

Второй сценарий — Россия всё-таки обращает внимание на Северный Кавказ, начинает процесс реиндустриализации, необходимый для поддержания существующего уровня жизни, но это подразумевает изменение нынешнего подхода. Не распылённые, по сути бесконтрольные вливания огромных финансовых средств, уходящих «в песок», как это происходит сейчас — когда деньги вбрасываются, а что с ними происходит дальше, никто проконтролировать не в состоянии, — но целевое, адресное финансирование отдельных объектов под личную ответственность и с обеспечением русскими кадрами. Для этого необходимо волевым образом отладить механизм освоения выделяемых средств под жёстким контролем федерального центра, посредством института организационных комиссаров, обеспечивая эффективную реализацию необходимых промышленно-технологических задач массовым заездом русских специалистов — целых русских семей инженеров, учителей, адресно, под восстановление того, что было разрушено после распада Советского Союза. Это есть новая реиндустриализационная волна, которая придаст новый импульс экономическому развитию и повысит экономическое благосостояние. Однако в этом случае не стоит исключать и такой возможности развития событий, когда в условиях некоего эфемерного экономического благополучия, которое в итоге сложится, Северо-Кавказский регион неизбежно придёт к тому же, к чему пришла нынешняя Европа: индустриализация, потом постиндустриализация и, наконец, крах — лопнувший пузырь виртуальной экономики, неизбежно сопровождающий любой рост в нынешней финансовой системе. Мы же заплатим за это не только последующей дестабилизацией всего региона, но и своей душой. Так же, как за то же самое заплатили европейцы, продавшие душу дьяволу ради материального благополучия, которое длилось недолго и закончилось коллапсом.

Этому подходу неизбежно соответствует поэтапный, не резкий процесс растворения идентичностей — русских на Кавказе, кавказцев в остальной России. Ибо модернизации технологической всегда соответствует модернизация социальная, ведь именно она создаёт необходимую среду для технологического развития. И если растворение русских уже сейчас реализуется довольно успешно, то вот растворение кавказцев в «россиянстве» — это то, что уже сейчас происходит не так успешно, как хотелось бы адептам «гражданской политической нации». А это — неминуемый конфликтный выход из РФ, в основе которого — война за идентичность.

И третий сценарий — это полноценное развитие Традиции, в целом традиционного общества, отказ от «индустриализации любой ценой», возвращение к традиционным формам ведения хозяйства — восстановление сельского хозяйства, животноводство, традиционные культуры. В таком виде Северный Кавказ — это та среда, тот естественный вмещающий ландшафт, который сохраняет этнос, сохраняет традиционный народ и позволяет человеку жить в гармонии со своим обществом, с родными и близкими, с собой, с природой, с Богом. Это означает отказ от некоего потребительского подхода к жизни. Отход от стремления к тому, что надо наращивать уровень потребления: больше вещей, новых товаров, новой техники — новый iPad, новый телефон, быстрее и больше денег. В ситуации восстановления традиционного общества всё это становится не главным, не важным, человек живёт традицией, целью его становится личное душевное спасение и гармония с собой и окружающим миром. Это третий сценарий, который не связан с индустриализацией и с ростом потребления, но, наоборот, основан на отказе от бесконечно растущего потребительства. Этот сценарий позволит Кавказу сохраниться в гармонии с собой и с окружающим миром. Для его реализации присутствие русских на Северном Кавказе становится не критичным. Таким образом, третьему сценарию соответствует сохранение идентичностей с одновременным изъятием политической субъектности: субсидиарный подход — неполитические субъекты — народы и этносы, культурно-бытовое самоуправление. Всё это есть основа сохранения Северного Кавказа в составе РФ на фоне лёгкой, не мобилизационной индустриализации при фоновом, опциональном возвращении русских, или же безболезненная деиндустриализация вообще без русских.

Подводя итог, следует отметить, что многое в развёртывании этих сценариев зависит от воли и ума тех, кто будет их реализовывать. Любой из них может быть воплощён великолепно и блистательно с максимально положительным эффектом, как, впрочем, возможно и обратное.

Казалось бы, три этих сценария бросают нас из крайности в крайность. Но таков удел любых концептов. Они дают чёткую, «идеальную» стратегию развития ситуации, рассматривая её без «помех» и воздействия энтропии. Однако реальность всегда вносит свои коррективы, но происходит это по факту, в ходе реализации концепта, который изначально должен быть идеальным и чётким. Всё остальное учитывается в процессе реализации.

Номинально, конечно же, никто сегодня не запрещает русским приезжать на Северный Кавказ, селиться, жить, как не запрещают и представителям других народов и этносов — нормативно не существующих, — перемещаться туда, куда им хочется. Однако этот «запрет» складывается не номинально, но из контекста, из не фиксируемого невооружённым глазом наложения «реальностей», создающих эмоциональную атмосферу, фон, едва уловимые нюансы, что в итоге и формирует социальную среду — отталкивающую или привлекающую представителей тех или иных народов, этносов или социальных групп. Создать атмосферу, благоприятную не только для проживания, но и для дальнейшего пребывания русских на Северном Кавказе, невозможно в отрыве от всей российской действительности. Поэтому-то речь и идёт о выработке государственной стратегии развития Северного Кавказа, и не только в экономической, но и в социально-политической плоскости. У России в отношении Северного Кавказа должен быть проект, и этот проект должен быть основан на чётких концептах, которые мы и попытались здесь изложить. Драматизм ситуации заключается в том, что у нас практически не осталось времени на раздумье. Пора делать выбор.