Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
— Ах, вот что! Значит, купчишку звать Гевельдас? Хорошо, завтра поеду.
Волков достал пять монет. Положил их на стол:
— Сегодня.
— Экселенц, ночь не за горами.
— До Амбаров рукой подать, а там вам только реку переплыть, сейчас езжайте.
Когда Сыч ушёл, Волков почувствовал себя поспокойнее. Всё-таки хоть и не мылся этот мерзавец, но дело своё знал. Купчишка труслив и, кажется, не очень сообразителен, но Сыч поможет ему, хоть поначалу, быть половчее и поосмотрительнее, ну а трусость… Иной раз трусость может и помочь. Иной раз она неплохо сохраняет жизнь.
На этот раз он с собой взял почти всех. Максимилиан, Увалень, фон Клаузевиц, Карл Гренер, братья Фейлинги и все их послуживцы. И того с ним было десять человек. Волков чувствовал, что разговор будет неприятный, и хотел, чтобы этот разговор слышало, как можно больше ушей. А то потом на очередном дворянском собрании его ему припомнят и это. Эту поездку и этот разговор. Выехали ещё затемно, поэтому были у замка были задолго до обеда. Но это ничего не поменяло, ворота замка были всё так же закрыты. И ему снова пришлось звать господина Верлингера. То ли от того, что ему приходилось долго забираться на башню, то ли ещё почему, но старый дядя барона был весьма нерасположен к беседам. Не здороваясь, а лишь только взглянув вниз он прокричал:
— Опять вы? Как вас там?..
— Да, это опять я, и зовут меня кавалер Фолькоф.
— И что же вам надо, кавалер Фолькоф? Я же уже вам всё сказал в прошлый раз.
— Я хочу видеть барона. Хочу спросить у него, как погиб кавалер Рёдль?
— Барон не примет вас, он болен. Всё ещё болен. Что вы донимаете всех, займитесь своими делами.
— Я и занимаюсь, на последнем дворянском собрании меня упрекали в смерти кавалера, я хочу знать, что произошло.
— Сказал же я вам, барон болен. Ничего он вам не расскажет.
— Но хоть взглянуть-то на него я могу?
— Нет, врач не позволяет, — кричал седой господин и раздражение в его голосе только усиливалось.
«Что за глупости? С чего бы врачу не дозволять взглянуть на больного?»
— Тогда позовите врача.
Тут повисла пауза. Волков видел господина Верлингера, и тому нечего было сказать. Он смотрел на кавалера с башни, сверху вниз, его лицо было злым, и после паузы седой господин не выдержал:
— Что же вам нужно, наглый вы человек, сказано вам, никто вас не примет! Так вы всё упорствуете, третий раз приезжаете, и, поправ все правила вежливости, всё просите и просите чего-то!
— Дозвольте мне увидеть барона! — так же повысил голос Волков.
— Нет, доктор не велит! — кричал господин Верлингер. — Сказал же я вам!
— Не позорьте седины свои бесконечной ложью, — Волков тоже уже начинал злиться, — зовите доктора, я хочу у него всё спросить.
— Да, как вы смеете! Дурной вы человек, болван! — уже не на шутку злился дядя барона. — Как вы смеете меня упрекать во лжи, если вы сами невыносимо навязчивы и совсем не ведаете приличий. Прочь! Уезжайте отсюда, займитесь своими делами, войной или ещё чем вы там любите заниматься…
— Послушайте Верлингер, я не хочу знать, что там у вас происходит, тем более, не хочу встревать в ваши семейные дрязги из-за наследства, я просто хочу видеть барона, живого или мёртвого, мне всё равно.
— Отказываю вам! Отказываю! Прочь отсюда, наглец! Барона вы не увидите. Прочь езжайте! И если не уедите, то увидите не барона, а у себя в брюхе арбалетный болт.
И господин Верлингер скрылся, видимо покинул башню. В общем разговор был закончен.
Третий раз! Третий раз Волков приезжал сюда, чтобы выяснить обстоятельства смерти кавалера Рёдля, три раза беседовал с этим вздорным стариком и уезжал отсюда ни с чем. Его трясло от злобы и раздражения, он тащил с собой кучу народа и всё без толку и, главное, виноватых вокруг не было. Ну разве что этот седой мерзавец. Ух попадись он ему под руку! У кавалера даже кулаки сжались. Но сжимай их или разжимай, это дело не решит. Дело бы решила картауна, да десяток чугунных ядер в ворота старого замка. Попотеть, притащить бы её сюда. Да пять десятков солдат, и дело было бы решено.
Да нельзя, его и так вся окрестная земельная знать ненавидит, а начни он штурмовать их замки, так побегут ещё и к герцогу, жаловаться или ополчение собирать. Хотя нет, ополчение это вряд ли, они ещё те вояки.
В общем пришлось ехать обратно, так ничего и не высинив. Как говорят мужики, не солоно хлебавши. Полдня как не бывало.
Ну хоть Роха порадовал его в тот день. Когда Волков вернулся в Эшбахт, оказалось, что Роха только что приехал из Ланна.
Обоз был как раз перед домом кавалера:
— Погляди, Фолькоф, что это за порох, — говорил Скарафаджо снимая крышку с бочки и запуская руку в чёрный порошок, — ты представать себе не можешь, сколько дыма он даёт. Такой делают только в Ланне.
— Сколько бочек привёз? — спрашивал Волков, глядя на ладонь товарища, не слезая с коня. — Восемь.
— Да, восемь, и стоит он на шесть талеров дороже за бочку, но зато как бьёт! Как бьёт!
Старый одноногий солдат был в восторге. Он тряс ладонью глядя на порох:
— Клянусь, даже аркебуза будет пробивать кирасу с пятидесяти шагов. А что уж говорить про мушкет!
— А мушкетов, ты сколько привёз?
— Семнадцать. И скажу тебе, что кузнец дело знает, он переделал замок и спуск, теперь фитиль держится крепко. И порох с полки не просыпается, даже когда мушкет наклоняешь.
— Отлично.
— Этот Яков Рудермаер толковый кузнец, я сейчас покажу тебе новый мушкет.
Но у Волкова болела нога, он хотел быстрее слезть с коня и сесть у камина:
— Потом, потом, приходи сегодня вечером на ужин. Приноси мушкет.
А Роха вместо того, чтобы сразу согласился вдруг замялся:
— Слушай, Фолькоф, а можно я приду с женой?
Кавалер смотрел на Роху и не узнавал этого старого солдата, кажется, первый раз тот называл свою женщину женой. Зараза, язва, чёртова гарпия — да, но вот женой…
— Ну, приходи с женой, — согласился кавалер.
— Я бы не навязывался, да больно она хочет посмотреть, как живут настоящие господа.
— Приходи.
— А твоя то, дочь графская, не будет против, моя-то из простых? — всё еще сомневался Скарафаджо.
— Чёртов болван, сказал же приходи с женой, — злился Волков, которому хотелось скорее вытянуть ногу у камина. — Сколько раз тебе ещё повторять?
Кавалер развернул коня и поехал к дому.
— Приду, — кричал ему вслед Роха, — принесу новый мушкет показать!
Жена Рохи пришла разодетой настолько, насколько Роха мог себе это позволить. Она много кланялась перед Элеонорой Августой, но та поначалу была холодна, но когда мать Амелия выяснила, что жена Рохи беременна в четвёртый уже раз, так разговор у женщин сразу наладился, и даже Бригитт стала прислушиваться к рассказам про утреннюю тошноту, про рвоту на запах жаренного лука, про вечное желание сходить по малой нужде и про всё другое. И так всё было у них хорошо, что после ужина жена Рохи удостоилась нового приглашения. Без мужа. И она обещала быть.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
